Внезапно стук колес затих, стало совсем темно. Аврору разбудил тихий голос немца:
– Может быть, фройляйн хочет прилечь?
Аврора открыла глаза. Немец, улыбаясь, смотрел на нее.
– Похоже, кюммель пришелся вам по вкусу, – проговорил он.
– Чему вы улыбаетесь? – Аврора угрелась в душном тепле вагона и приступила к любимейшему из своих развлечений – флирту.
– Ваш русский так же хорош, как немецкий? – немец снова улыбнулся.
– Почем мне знать? – Аврора округлив губы, выпустила изо рта сигаретный дым. – В жизни не видывала ни одного русского. Теперь имею шанс узнать, насколько хорош мой русский. К тому есть и еще одна причина…
– И несомненно эта причина самого романтического свойства! – подхватил немец.
– …Скорее семейное дело, – Аврора посерьезнела. – Я еду к жениху.
– На войне женщинам не место, – немец внезапно тоже сделался серьезным. – Мы можем воевать спокойно, только зная, что наши матери, сестры и возлюбленные находятся в глубоком тылу, в безопасности.
– О нет! – Аврора оживилась. – Мой Отто совсем не военный человек. Вам ли не знать! И потому-то я волнуюсь еще больше. Мы не успели обвенчаться. Этот внезапный отъезд… война…
– Война скоро кончится, – и взгляд, и интонации немца приняли окраску отеческой покровительственности.
Аврора слушала его, неотрывно глядя в ослепшее от дождевых струй окно вагона. Там тонули в распутице дорог моторизованные части вермахта. Украина. Какое странное слово! Вагон потряхивало на стыках. Поезд шел медленно, словно потоки чужестранной грязи затопили железнодорожные пути. Аврора рассеянно слушала назидательное жужжание немецкого лейтенанта.
– Вы мне ужасно надоели, Курт! – внезапно выпалила она.
Аврора оторвалась от созерцания дождевых струй на вагонном окне и уставилась на своего визави, который озадаченно умолк.
– Сколько вам лет? Сорок? Сорок пять? – она не стала дожидаться ответа. – Всего на десяток лет старше меня, а столько пафоса.
– Фрейлейн Аврора… – Курт будто бы даже испугался. – Я опытнее вас и имею право… я успел повоевать и в прошлую войну…
Внезапно вагон тряхнуло, поезд начал торможение, и Аврора, не сумев удержаться на своем сиденье, повалилась на лейтенанта. Она уперлась ладонями в его колени, а он, ухватив ее за плечи, придержал, отстраняя от себя, усаживая на оббитый потертым плюшем диван.
– В мои годы могу себе позволить… – смущенно продолжила она, снимая руки с его колен, – …могу позволить себе быть откровенной. По-другому не желаю…
