– Послушай, Аврора, – бормотала Бианка. – Ты еще можешь вернуться назад, и никто не сочтет это ни малодушием, ни трусостью. Послушай…
– Я приняла решение, Бианка, – твердо ответила Аврора. – Я выбрала Отто и еду к нему.
– Послушай…
– Мне тридцать два, и я в состоянии принимать самостоятельные, взвешенные решения, – отрезала Аврора. – Я еду к жениху! Скоро война кончится, и тогда все будет по-другому.
Бианка не пыталась больше возражать. Она попробовала снова обнять Аврору.
– Перестань! – отшатнулась Аврора. – Теперь мы с тобой солдаты…
Она схватила Бианку за руки, сжала в последний раз холодные пальцы. Аврора уже заметила в глазах подруги знакомый огонек безумия.
– Не вздумай! – прошипела Аврора, прижимаясь щекой в ее щеке. – Просто отпусти меня.
– Лучше я сама убью тебя, чем это сделает пьяный казак в какой-нибудь промерзшей канаве… – дыхание Бианки пресеклось. – Сначала овладеет, а потом убьет…
Аврора что есть сил встряхнула ее. Им помешал сутулый лейтенант.
– Фройляйн, – он тронул Аврору за рукав, обратился робко, не по уставу: – Я нашел свободное купе в мягком вагоне. Милости прошу. Я не смею навязываться… Но ведь нам доводилось встречаться в Вене. Не помните? Ну и бог с ним. Однако я взял на себя смелость…
– Вы врач? – строго спросила его Бианка.
– Я патологоанатом. Курт Кляйбер. Я не военный человек и потому…
Он топтался возле них, смущенно посматривая на свастику, украшавшую рукав Бианки.
– Вот видишь! – воскликнула Аврора, выпуская руки Бианки и хватаясь за локоть немца. – У меня есть надежный попутчик! Он тоже едет к Отто. Россия не настолько погрязла в дикости и большевизме, чтобы там не было почтовых адресов и путей сообщения.
– Вы едете на фронт!.. – простонала Бианка, и Аврора снова обняла ее.
Наконец Бианка смирилась. Взмахнув безнадежно рукой, она побрела обратно к блокпосту, а Аврора, поддерживаемая лейтенантом, прыгнула в вагон.
* * *
– Фройляйн! – немец с вежливым поклоном протянул ей раскрытый портсигар.
– «Milde Sorte»?[24] – Аврора скорчила игриво-брезгливую гримасу. Она, недолго думая, извлекла из саквояжа черно-зеленую картонку «Герцеговины Флор».
– Фройляйн?! – немец округлил глаза в притворном изумлении. – Безусловно, ваши сигареты несравненно лучшего качества, нежели мои. Но как быть с патриотическими чувствами?
– С патриотическими чувствами все так же хорошо, как с сигаретами! – задорно ответила Аврора. – Они наивысшего качества! Я знаю…
Аврора скорчила игривую гримасу, закуривая. Ее визави в это время извлек из своего багажа маленькие хрустальные стаканчики и выставил их на чистом столе. Вслед за ними на свет явилась запечатанная сургучом бутылка кюммеля.
