– Дался он тебе, домик этот, – Костя настороженно смотрел в небо.
Обстрел прекратился. Не стало слышно ни артиллерийских залпов, ни воя мин, ни разрывов. Где-то в отдалении журчала вода, и слышалось надрывное рыдание. Костя тревожно вслушивался в тишину, пытаясь заранее услышать гул авиационных моторов, но небеса хранили молчание. Налетевший ветер раздувал дымные хвосты, заставляя их метаться из стороны в сторону. Костя держал палец на спусковом крючке, стараясь в дымном мареве, заполонившем Пролетарскую улицу, рассмотреть своих. Их обступали руины самых причудливых форм, озаренные изнутри тлеющим пожаром. Там, под искрошенным камнем, жило и ширилось оранжевое пламя. Оно гудело, оно билось о каменные глыбы, пытаясь вырваться наружу. Оно уже пожрало все живое, но его ненасытная утроба требовала воздуха, жаждала новой пищи. Среди руин находились и совсем целые дома, случались даже строения с неповрежденным остеклением. Война заглядывала в закопченные стекла, тысячекратно повторяясь в каждом из них. Костя, преодолевая отвращение, заставлял себя заглядывать в черные провалы. Он прислушивался к себе, пытаясь угадать, где, за каким окном прячется враг. Но Пролетарская улица будто вымерла: ни мирных жителей, ни живых врагов не находилось.
Наконец нелегкая вынесла их на открытое пространство. Это место оказалось ровным-ровно, словно его отутюжили. По сторонам площади стояло несколько выкрашенных белой краской танков и ни одной целой стены. Дома были перемолоты в столь мелкий щебень, словно неизвестный великан методично крушил их молотком. На противоположной стороне покрытой руинами площади громыхал по насыпи состав – мощные тела гаубиц на железнодорожных платформах. На одной из платформ – солдат охранения. Стоит себе, прижимая приклад автомата к груди, каска надвинута на брови, глаз не видать. Смельчак или дурак? Так сразу и не разберешь. А состав ускорял ход, и Костя подумал вдруг, что парень этот умрет у него на глазах раньше, чем платформа скроется из вида. Пуля прилетела с противоположной стороны железнодорожного полотна. Снайпер расположился на чердаке уцелевшего розового домишки. Крошечное мансардное оконце под причудливо изогнутой шиферной крышей. Над парадным розетка. Наверное, морда льва, не иначе. У Кости заслезились глаза, так старался он рассмотреть домик в просветах между бегущими платформами. Костя не увидел, как храбрец упал с платформы на насыпь.
– Там наши! – завопил Телячье Ухо. – Наши!
