— Не откажите, уважаемый таксыр, отведать мое бедное угощение. Вода из Синего озера. Знаменитая вода!
Учитель не отказался. Чай, действительно, был вкусен. Радость охватила Тимура, когда учитель, прощаясь, дал ему совсем новенькую ассигнацию, на которую, как смекнул Тимур, можно прожить целую неделю. Добрый человек учитель. Старику понравилось и другое: первый раз за много лет его поблагодарили за то, что он хорошо ухаживает и держит в чистоте помещение. Одного не понял старый страж: почему учитель и мальчишка не пошли по дороге, что ведет вниз, а отправились на гору по тропинке? Но это их дело, может, им захотелось на архаров поглядеть.
Ощупав в тощем бельбоке хрустящую бумажку, он зашагал вниз. Праздник кончился, теперь сюда не скоро придут паломники. Самое время посидеть в чайхане.
Ехали они шагом, изредка перекидываясь малозначащими словами, ехали, как богомольцы-паломники, у которых впереди далекий, утомительный путь. В селения не заезжали, пробирались стороной, тутовыми рощами. Хаджиусман глядел по сторонам и старался припомнить места, которые были знакомы с детства. Не сведи его злая судьба с Курасадханом, он, Хаджиусман, сын мутавали Бабадуста, и сейчас бы жил в кишлаке Азан или в Маргилане, или в самом Коканде. И если бы не служил в мечети, на худой конец, торговал бы в ларьке ханатласом или остроносыми калошами. Но аллаху не угодно было видеть джигита в услужении, он показал ему другой путь. Сейчас не хотелось лезть в туман прошлого, не хотелось тревожить воспоминания, но они сами наплывали, заставляя учащенно биться сердце.
Перебравшись через железнодорожную насыпь, они спустились в лощину и выехали на тропу, что петляла между голыми курганами. Слева от курганов поднимались кирпичные корпуса стройки, в поклоне сгибались стальные шеи башенных кранов, без умолку гудели самосвалы, покрикивали паровозы, деловито ворчали экскаваторы. Дым и пыль заслоняли солнце, и вся стройка вставала в оранжевой мгле. Хаджиусман молча покачал головой. На его чалму и белый халат ложилась мягкая серая пыль.
— Ох-хо, как люди мучаются! Там, наверно, и есть ад? — указав камчой в сторону стройки, спросил он.
— Большой нефтезавод строится, уважаемый Хаджиусман-ака, — сказал Рауф-хальфа. — Люди говорят, что хорошо зарабатывают и живут в светлых домах, в достатке.
— Много болтают, — заметил Мадумар, — их только слушай.
— Да, да, Мадумар-ака, — отозвался Хаджиусман. — Нельзя слушать безбожников…
