— Джиён, ты же умная девушка, не надо расстраиваться из-за такого пустяка.
Ах, мерзавец! Если бы у меня был пистолет, я бы приставила дуло к его виску: «А ну-ка проси и умоляй меня не убивать тебя, иначе выстрелю!» Мне хотелось бы узнать, сможет ли он быть столь же невозмутимым в такой ситуации. Понятно, что у нас в стране пистолет достать невозможно, поэтому мне пришлось выкинуть эти мысли из головы. Тем не менее я решила, что когда-нибудь, в далёком будущем, когда мне удастся приобрести оружие, я отомщу ему, но он уехал раньше, будто догадавшись о моих намерениях, в Индонезию с какой-то благотворительной миссией. Ненавижу таких, как он! Он сделал мне больно, а теперь мне даже ненавидеть некого. Эгоист!
Макото появился как раз в это время. Он был высокого роста, с густыми бровями и блестящими оленьими глазами, походил на героя, который сможет спасти нас от скучной повседневности, и все девушки отделения корейского языка и литературы сразу обратили на него внимание. В то время мы смеялись над мужчинами с нашей кафедры, болтая, что, видимо, при поступлении в магистратуру им делают уколы, уничтожающие тестостерон. У нас на кафедре мужчины со временем становятся женоподобными, засиживаются в библиотеках, на вечеринках, напиваясь, визжат, как девчонки, и жалуются на жизнь. А ведь до учёбы в университете все они были вполне нормальными молодыми людьми.
Именно то, что мужчины теряют свою мужественность, занимаясь корейским языком, имела в виду Хичон, когда сказала, что корейский язык опасен. Она даже настаивала на том, чтобы на учебниках корейского языка писали: «Изучение корейского языка опасно для мужского достоинства!», как пишут предупреждение на пачке сигарет. В университетских курилках среди девушек это часто было темой для шуток.
В то время в Корее было мало иностранных студентов. Тем более большая редкость — чтобы корейский язык приезжали изучать из Японии. Именно поэтому Макото и привлёк всеобщее внимание. За ним наблюдали все, начиная от студентов и заканчивая старыми профессорами. Для нас он был больше чем просто иностранец, он был как дипломат, направленный к нам для установления дружественных отношений. Когда известный японский политик выступил с антикорейской программой и вся Корея была в шоке, профессор Пак Чонён, преподающий литературу десятого — шестнадцатого веков, спросил Макото: «Господин Макото, как вы думаете, кому принадлежит остров Токто?» На что Макото ответил, почесав затылок и не обращая внимания на неловкость вопроса: «Как вам сказать… Мне кажется, остров принадлежит чайкам». И в аудитории наступила тишина.
