.
Он продолжает: «Говоря о рабочем классе, нужно бы найти ответ на ряд вопросов, как, например: какой процент рабочих, занятых теперь в нашей промышленности, поступил в нее после революции и какой процент был занят в ней до революции; какой процент из них участвовал в революционном движении в старое время, участвовал в забастовках, был в ссылках и тюрьмах, участвовал в гражданской войне или в Красной Армии; какой процент рабочих, занятых в промышленности, работает там непрерывно, какой временно, каков процент полупролетарских, полукрестьянских там элементов и т. д.»[88]
Однако вопрос о том, мог ли рабочий класс, каков он был до гражданской войны, обеспечить контроль над бюрократией, выдвинувшейся, в том числе и из его рядов, Раковский так и не поставил. В конечном счете, основные слабости рабочего класса, помешавшие ему реально контролировать политическую власть, Раковский свел к расколу по социальному положению между рядовыми рабочими и партийцами, и руководящей верхушкой. Он сетовал на неправильную позицию партийного руководства, не занимавшегося воспитанием партийных масс в духе участия в управлении государством, а, напротив, отталкивавшего массу от государственного руля. Получалось, что в неспособности рабочего класса контролировать государственный аппарат виновна бюрократия, не организовавшая пролетарского контроля над самой собой.
Таким образом, совокупность черт, указывающих на слабость «социальных мускулов» советского рабочего класса, не осознавались лидерами оппозиции как объективное препятствие для самостоятельного исполнения рабочим классом ведущей роли в социалистическом преобразовании общества по линии не только политического, но и экономического господства.
Между тем споры о выборе пути социалистического строительства протекали в условиях острейших противоречий хозяйственного развития СССР. Успешный ход восстановительного процесса, приведший к тому, что в 1926 году был достигнут довоенный уровень производства, не означал простого решения всех экономических проблем. Советское хозяйство середины 20-х годов характеризовалось более высоким уровнем цен, нежели довоенный, что было вызвано и более высокой себестоимостью производства многих товаров. Не удавалось обеспечить роста объемов сбора зерновых — хотя он и держался на уровне, не ниже, чем в среднем за 1909-1913 годы, но вот расти никак не желал. Кроме того, потенциал быстрого промышленного роста, заложенный в восстановительном процессе, по достижении довоенного уровня промышленного производства уже не мог служить источником дальнейшего экономического развития. А промышленность, восстановленная в основном на старой технической базе, не могла служить опорой для того, чтобы сравняться с наиболее передовыми странами.
