Она лежала в светлой одноместной палате с рисунками на стенах. Детское отделение. Голова перебинтована, нога замурована в гипс. На правой руке – капельница. Настя улыбалась нам, откинувшись на подушки. Лицо и руки – все в мелких ссадинах.
– Как будто из боевика, да?
Мы счастливо захрипели, слов не было. Выглядела Настя ужасно, но хорошее настроение было снова при ней.
– Сильно испугались?
Мы снова прохрипели что-то и без сил приземлились по обе стороны ее кровати.
– Они сказали, что я в полете потеряла сознание и поэтому повреждений не так много, как могло бы быть при таком падении. Ну и голова может болеть несколько дней. Ну и надо будет наблюдаться у врача, когда приеду. Сильно орали? – спросила она у Вани, имея в виду родителей.
Ваня закатил глаза.
– У-у-у, – протянула она. – Ну ладно, уже забудут, когда приедем. А вот эта фигня, о которой вы говорили, вы сами верите?
Мы оба молча кивнули.
– Больно? – с несчастным видом спросил Ваня, не поднимая глаз на сестру.
– Сказали – до свадьбы заживет, – ответила она.
– Так и сказали?
– Садитесь, я вам поесть оставила. Мне принесли, а есть неохота, тошнит.
Мы с Ваней вдруг поняли, что ужасно устали и проголодались, и несколько минут молча жевали.
Окно палаты выходило на небольшой парк у госпиталя, в котором росли фикусы и пальмы. По парку неторопливо прогуливались пациенты в синих пижамах и накинутых поверх халатах. Настя рассматривала ссадины на руках и следила за тем, как мы распаковываем соки и булочки.
– А кстати, что с мышами?
Я решила, что надо соврать:
– Дверца открылась, когда ты упала. Клетка была пустая.
Настя смотрела на меня, глаза у нее округлялись все больше и больше. Бинты на лбу чуть приподнялись.
– Ну вы их искали?
– Нет.
– Что?! – она повысила голос и тут же охнула и схватилась за голову.
– Да ничего! – раздраженно рявкнул Ваня с набитым ртом, крошки полетели изо рта на одеяло. Он закашлялся.
– Мы думали, ты сломала шею или разбила голову. Было так много крови. Ну и потом ждали скорую, – закончила я за него.
– Но мыши… – Ее глаза стали огромными, как у анимешных девочек. – Их же видно в темноте. Вы что, не видели, как они там бегают?.. Значит, все было зря? Вот эта вот неделя и моя нога – все зря?
У нее задрожал подбородок, она была готова вот-вот расплакаться. Мы перестали жевать и уткнулись взглядом в одеяло.
– Идите и ищите их, – неожиданно сказала она.
– Ээээ…
– Идите-идите. Они же домашние. Может, они не знают, что надо делать в дикой природе, и ходят там и ждут нас.
