– Как часто ты раньше ощущала эти, как ты их называешь… щелчки?
– Когда как, – пожимала я плечами. – Иногда несколько раз в день.
– И каждый раз это был новый рисунок?
– Не всегда. Знаешь, когда щелчков было много, можно было их пропускать.
– Как ты думаешь, почему тебе больше не хочется рисовать?
– Мне хочется! Просто я… просто…
– Спокойно. Как ни назови, эта неспособность…
– Я способна!!!
Я рыдаю и хочу захлопнуть крышку ноутбука. Я ненавижу Веру. Ненависть огромна, она заполняет меня всю с ног до головы. Вера каждый раз бьет по самым больным местам, хочется как следует ей ответить.
Вера ждет, когда я успокоюсь. Мне кажется, что на этот раз ей жаль меня – она сочувственно смотрит и покусывает губы. Я всхлипываю все тише, сморкаюсь в салфетку.
– Кажется, надо продлить наш сеанс на десять минут, – Вера подмигивает мне и смеется, и я тоже смеюсь, слезы еще текут, но я уже знаю, что когда-нибудь я все поправлю.
– Ты ведь понимаешь, в чем причина того, что ты… – она подбирает слово поделикатнее, чтобы не пришлось продлевать сеанс еще на десять минут, ведь следующий клиент не будет ждать, – не рисуешь.
– Не знаю.
– Но что-то в голову приходит?
– Это, наверное, из-за того, что психотерапия не работает, – наблюдаю за ее реакцией. Но Вера не отбивает мою подачу, вообще не реагирует. Приходится продолжать: – Ну, это другая среда, и здесь всё по-другому. Поэтому я не могу сконцентрироваться. В Питере я рисовала, Никитин всегда говорил, что это сама атмосфера Питера помогает, или как-то так. Что чудовищ порождает сам город в моем сознании. Ну и когда я не рисовала чудовищ, он тоже что-то говорил про город, что я рисую жизнь как она есть, а здесь все другое…
– Стоп-стоп-стоп. Нина, ты утонула в объяснениях. Не пытайся мыслить логично. Скажи первое, что приходит в голову.
– Если первое, то вот. Я не рисую, потому что не могу. Потому что она вернулась и забрала у меня дар. Он появился, когда она ушла, и исчез, когда она вернулась.
Злорадствую в душе – теперь она не выкрутится вопросом «что ты чувствуешь?».
Вера не готова к такому повороту. Она несколько секунд смотрит на меня, но не находит что сказать.
– Гхм… но ты же понимаешь, что это твоя персональная реакция на стресс. Дар не может появиться или исчезнуть.
– Может быть, это все из-за магии?
Лицо Веры расплывается, утекает куда-то вправо, в глаза льется чересчур яркий свет – он то вспыхивает, то угасает, и меня снова трясет, как при землетрясении, трясет, и я падаю и вижу лицо Насти.
