– Нью-Йоркский университет! Лаборатория и лаборант на полдня!
Родители прыгали до потолка, тискали меня и бегали покупать шампанское. Они были похожи на двух подростков, у которых по недоразумению оказался ребенок их возраста.
Мы с бабушкой занимались сборами: выбирали, какие вещи она вышлет нам в Америку, а какие останутся в России. Бабушка, включив на смартфоне видеосвязь, ходила по нашей квартире в Петербурге и показывала, показывала, показывала. Огромный в самом начале список сокращался с каждым днем. Все, что осталось в Питере, казалось постаревшим, ненужным, несло тяжелые воспоминания. В конце концов мы решили не брать ничего, кроме папиных раритетных дисков с играми, бирки из роддома с пучком моих первых волос и нескольких альбомов с моими акварельными рисунками.
Потом началась кутерьма с визами в США. Родители опасались, что с ними будут проблемы, и так оно и получилось. Сначала сложности возникли из-за просроченных шенгенских виз. Родители строчили ходатайства и поднимали старые знакомства. В июле пришлось ехать в Неаполь, в августе – в Рим. Но визы все-таки дали – в самом начале сентября, как раз накануне вылета.
Летние события не выходили у меня из головы, прокручивались снова и снова, как карусель. Я болталась по городу: Шугар Хилл, Хайбридж, Гарлем, Вест Сайд[72].
Мы жили на Западной 151-й улице. Родители радовались, что им сдали квартиру на Манхэттене. Я не находила в ней ничего особенного, хотя у каждого была своя комната плюс огромная гостиная, которую родители оборудовали под общий рабочий кабинет. Моя комната была похожа на ту, что я оставила на Ортиджии: темный тесный чулан, окно которого выходит на стену дома напротив.
С папой у нас по-прежнему не ладилось, и он по-прежнему этого не замечал. Тени больше не появлялись, они исчезли с той самой ночи, когда я отважилась посмотреть им в лицо и разглядела в темноте папу. Казалось, они навсегда оставили меня в покое. Впрочем, рогатый корабль тоже не появлялся с того дня в Термини-Имерезе.
Встречи с Верой я попросила пока прекратить. Еще в Сиракузах я случайно услышала из своей комнаты, как мама разговаривает c психологом обо мне. Вера говорила, что девочка, по всей видимости, очень привязана к отцу, что неудивительно: они столько всего пережили вместе, и она в некотором смысле зеркалит особенности его поведения, и ла-ла-ла, и бла-бла-бла.
Родители были заняты своими делами, приходили с работы и наскоро ужинали, потом утыкались каждый в свой ноутбук. Наш рацион не слишком изменился после переезда: пицца, паста, иногда коробочки с китайской едой, едко пахнущей и чересчур жирной.
