— Не приближайтесь.
— Доминик...
— Что вам еще от меня надо?
Он заранее все продумал, подобрал слова, тон. Но события стали разворачиваться не так, как он предвидел, и от негодования кровь бросилась ему в лицо.
— Не подумайте, — сказал он, — что я намереваюсь...
— Я знаю. Вы уже сказали... Я не в вашем вкусе.
Она открыла глаза, и они блеснули так, что он почувствовал: она даже и не дремала. Он присел на кровать, она не двинулась, чтобы ему помешать.
— Что вы думаете обо мне? — спросил он.
— Полагаете, что настал час откровений?
— Ответьте все же.
— Думаю, что вы опасны, мсье Дюпон-Дюран!
— Я?
— На вид вы порядочный человек и от этого кажетесь столь несчастным и искренним!
— Так оно и есть. Я и искренен, и чувствую себя несчастным.
— Да, все мужчины так говорят в присутствии женщин.
— Вы так хорошо знаете мужчин?
— О! Не пытайтесь язвить... Я и в самом деле их знаю достаточно. Во всяком случае, знаю, чего вы от меня ждете.
— Вы хотите, чтобы я ушел из этой квартиры?
— Вы жаждете меня удивить?.. Я не так уж ошиблась, когда сказала, что вы опасны!
Он вытащил из кармана ключи и показал их ей.
— Они вам нужны?
— Я сама их заберу... когда они мне понадобятся... Я у себя дома, мсье Дюбуа, и не желаю принимать от вас подарки.
Севр вновь положил ключи в карман.
— Я пришел как друг.
У нее вырвался смешок, и она скрестила руки над головой.
— Несомненно! — произнесла она. — И глядите вы на меня по-дружески!
Он повернул голову, в висках тяжело стучало.
— Я хотел бы вам объяснить...
— Вы о семейном секрете? Вы его так долго вынашивали, обсасывали... Я выслушаю с умилением.
— Вы все же считаете, что я вру?
— Уверена.
— В таком случае...
— Нам больше нечего сказать друг другу.
Он посмотрел на нее столь свирепо, что она приподнялась на локтях, готовая защищаться, но глаз не отвела.
— Идите спать, мсье Дюпон, — прошептала она. — И, уходя, закройте за собой дверь... спасибо...
Он не сдержался и хлопнул дверью. Никогда его так не унижали. Он выпил целый стакан воды и проглотил две таблетки аспирина, чтобы прошла начавшаяся головная боль, затем вновь принялся ходить, как зверь в клетке. Он прилег только тогда, когда почувствовал, что силы на исходе, и все же до утра не сомкнул глаз, прислушиваясь, когда она шевелилась. Раз она не сложила оружия, ему оставалось только перейти в наступление, причем незамедлительно, поскольку час свидания с Мари-Лорой приближался.
Но что она могла предпринять? Открыть окно? Закричать? Кто ее услышит?.. И потом, Доминик была не из тех, кто зовет на помощь. Она хотела одержать победу. Станет ли она ждать, пока он уснет, чтобы попытаться забрать ключи из его кармана? Но она обязательно разбудит его. Тогда что ж? Нападет на спящего? Ударит? Ранит его? На нее это совсем не похоже. Дождется ли она, пока он пойдет открывать дверь Мари-Лоре? Попытается резко толкнуть его, воспользоваться тем, что Мари-Лора не ожидает никакого подвоха? Ничего у нее не выйдет, он не будет ждать сестру. Он пойдет ей навстречу. Следовательно, никакой борьбы у двери. Так что ее внешняя самоуверенность оборачивалась совершенной беспомощностью. Отсюда сдержанный гнев, подстрекательство...
