Небо прояснялось. Блестящие, прозрачные, как пар, облака, почти касаясь крыш, проносились так стремительно, что оставалось только удивляться, почему они движутся беззвучно. Гул моря, казалось, усилился, но теперь можно было различить плеск и шелест каждой волны. Если бы он решился, то отправился бы гулять по бесконечному пляжу. В конце концов, он свободен, свободен, как никогда. Может, из-за этого так тревожно на душе? В квартире Блази он осмотрел каждый закуток, но красного пледа на обнаружил. Скорее всего, его и не было. Севр ошибся... И все же...
На следующий день шторм возобновился с прежней силой. Севр приоткрыл в гостиной окно, выходящее на эспланаду. Отсюда можно было разглядеть крайние домики поселка. Они едва просматривались сквозь водяную завесу и казались покинутыми. Это напоминало военный пейзаж, когда от свинцовых снарядов темнел горизонт. Для Севра наступили томительные часы безделья, и он вновь прилег. Лишь телевизор кое-как скрашивал его затворничество. В промежутках между нечастыми передачами понедельника он слонялся из комнаты в комнату, кашлял и пытался без особой надежды предотвратить надвигающуюся простуду, глотая аспирин и грог. Чтобы убить время, он придумывал себе разную работу и делал ее не торопясь. Например, он принялся изучать бумажник Мерибеля. Но его зять был осторожен — в бумажнике лежала лишь небольшая сумма денег и несколько цветных фотографий с образцами домов и интерьеров — «квартиры под ключ», которые он продавал по нескольку раз. Хоть Севр досконально знал свое дело, он никак не мог подсчитать сумму мошеннической сделки. Несомненно, Мерибель знал, что однажды попадется. Видимо, он все рассчитал, определил тот период, в течение которого мог действовать безнаказанно. Между тем этот период оказался фатально коротким. Следовательно, хищение не должно было принять особо крупные размеры. Возможно, речь шла о пятидесяти, шестидесяти миллионах? Севр спрашивал себя: не поддался ли он панике? Пятьдесят миллионов еще можно компенсировать и уладить дело полюбовно. Не драматизировал ли он все с самого начала? Да. Но обстоятельства оказались сильнее его. Он сразу же примирился с мыслью, что Мерибель виновен, и это его, похоже, устраивало. По крайней мере, ему следовало бы серьезно изучить документы Мопре. Нет, сразу же последовали высокопарные слова, благородное возмущение... У Мерибеля не осталось времени защищаться. Не совершил ли он самоубийство потому, что Севр задел его самолюбие?
