Точно пантера, Маркус бросился к ней, и запах свежести мгновенно врезался в её нос. Сегодня на нем была черная рубашка-поло известного итальянского бренда. Стефания задержала взгляд на серебристом логотипе, а потом посмотрела в сердитое мужское лицо, нависшее над ней как мрачная туча.
– Держи свой грязный язык за зубами, – прошипел он, опасно выдвинув вперед нижнюю челюсть. – Мое терпение не вечно. Бери всё, что успела подготовить для публикации, и поднимайся в мой кабинет.
Почему он даже не пытается припугнуть её увольнением? Неужели, запомнив каждое сказанное ею слово, в нем не проснулась эта мерзкая черта, что заставляла его демонстрировать свое раздутое всевластие и безнаказанность? Вылив на неё кока-колу тогда в лифте, он прекрасно знал, что эта пакость сойдет ему с рук, дав понять, что такому, как он, можно унижать и подавлять других людей. Если Серафим и впрямь окажется прав, насчет какой-то там тайной притягательности женского упрямства, то сейчас Стефания делает всё так, как надо. Хотя и выглядит это опаснее некуда.
– Выпью чай, – рискнула она, – и сразу же поднимусь. Открою тебе секрет: я живой человек. И я несколько часов таращилась на одинаковые фотографии, читала однотипные материалы, где авторы буквально вылизывают всем задницы. Я проголодалась и имею право выпить хотя бы этот сладкий чай, чтобы не свалиться в обморок! Если тебе так не терпится поглядеть на себя, бери вон ту огромную белую папку на моем столе и любуйся собой, сколько душе угодно. Я присоединюсь к тебе через несколько минут.
Маркус почернел от злости. Не успела Стефания и глазом моргнуть, как его ладони замерли в миллиметре от её шеи. Он смотрел на неё с таким зверством, что казалось, будто женское сердце в груди от страха прекратило стучать. Она чувствовала его свежее дыхание, щекочущее ресницы, и почему-то в этот опасный для себя момент подумала о девушках, что были в его постели. Неужели им действительно нравилось эта суровая дикость в нём?
– Даже не представляешь, как мне хочется…
– Раздавить меня своими ручищами? – перебила неугомонная Стефания, чувствуя, как ходит по самому краю.
Его ослепленные яростью глаза забегали по её лицу.
– Твои губы, – прорычал он и опустил свои руки на её шею.
А потом случилось немыслимое. Во сяком случае, Стефания никак не могла и подумать, что именно в таком ключе могут развернуться события. Маркус впился в её губы жадным поцелуем, в мгновение ока лишив девушку возможности дышать. Стефания дернулась, попытавшись вырваться, но его руки, лежавшие на её шее, вовсе не сжимали её, а как будто пригвоздили к месту. Ей с трудом удавалось противостоять напору, с которым Маркус неминуемо вторгался в её рот, и с каждой секундой этой борьбы, острое возмущение в ней уступало место подлой и постепенно загорающейся, как спичка, страсти…
