Я услышал ее голос чуть позже, чем ощутил запах. Она не таилась. Шла ко мне, легко, как кошка, ступая по крыше. Девушка, чуть старше меня самого. Обычная, без капли дара. И все же маняще красивая. Светлые волосы и карие глаза, чуть округлые щеки и, очерченные рубашкой и мужскими штанами, изгибы. Никакой присущей колдовкам худобы. Обычная. И в то же время притягательная. И я испытал что-то, чего доселе не испытывал никогда. Застучало бешено сердце, пересохло в горле… Она пахла пряным тэрхи и мятными леденцами. И этот запах щекотал нос, словно выбившееся из подушки перо.
— Ты кто? — спросил я, удивляясь хрипоте в голосе.
— Сати, — улыбнулась девушка. — А ты?
— Кельвар.
— Колдун, — и в ее голосе прозвучало столько презрения, что я даже опешил.
Следовало бы вскинуть подбородок и поставить ее на место. Но, наверное, был слишком удивлен ее реакции, чтобы это сделать. Или просто душевные силы оставили меня, когда Черный Пес вынес приговор.
— Я не колдун, — почему-то сказал я.
Получилось жалко. И я поджал губы.
— Хорошо. Ненавижу колдунов, — вмиг повеселев, сказала она.
— За что?
Она пожала плечами:
— А за что их любить? Заносчивые высокомерные твари.
В ее словах было столько ненависти, что я поперхнулся своим возмущением. Понял, что скажу хоть слово в защиту ненавистных ей колдунов и больше не увижу ее. Потому смолчал. Трусливо смолчал, боясь снова остаться в одиночестве.
— Хочешь тэрхи?
Я кивнул. Просто потому, что не хотел ее отпускать. Я готов был пить горячий, горький и резко пряный тэрхи, только чтобы быть рядом с ней. Той, которая не смотрела на меня, как на пыль. Хотя бы сейчас. Пока так сложно найти твердую почву под ногами.
— Тогда я покажу тебе, где продают лучший терхи в столице, — весело сказала она и легко спрыгнула на балкончик, чуть выступающий из-под крыши. — Ну, что стоишь? Идем.
И я пошел за ней. Даже не зная, что именно в этот день река моей жизни прокладывает новое русло.
— Я поступаю в военную академию, — коротко сказал я, обращаясь к спине отца, сидящего с бокалом вина в своем кабинете.
В его, всегда чистом и светлом кабинете, сейчас царил полумрак, разрываемый только одиноким язычком пламени, танцующем на фитиле свечи. В воздухе стоял кислый запах вина.
Отец пил. Просто запивал досаду за недоразумение, которым боги имели великодушие наградить его, потомка нескольких поколений сильнейших колдунов.
— Откуда такое решение? — спросил он устало, и я снова почувствовал, как виноват перед ним, перед матерью.
