Я видела, как сильно его ранил мой вопрос. Он захлестнул Оли, точно огромная волна печали, нахлынувшая на одинокий утес. Руки у него задрожали, лицо исказилось. А когда он заговорил, в голосе отчетливо послышались слезы.
– Прости… – запинаясь, проговорил он. – Что так все получилось… с родителями… Надо было тебя предупредить, что они придут. Какой же я идиот…
В его голосе слышалось столько презрения, столько ненависти к себе, что у меня защемило сердце. Я, как никто, знала, каково это, когда ты вроде бы понимаешь, что сойти с ума по своей воле нельзя, но забываешь об этом. Изо дня в день. И начинаешь презирать себя за то, какой ты есть, будто ты заболел нарочно.
– Зачем они здесь? – спросила я все тем же умиротворяющим голосом.
Как ни странно, мне удалось возвыситься над ситуацией – в конце концов, она была чересчур сюрреалистичной, чтобы впадать в панику. События разворачивались так стремительно и непредсказуемо, что оставалось только плыть по течению.
– Я… Я…
– Мне ты можешь довериться, – продолжила я и вдруг поймала себя на том, что говорю совсем как Сара.
– Мне трудно… иногда… выбираться из дома… – признался он. Его голос дрожал, как и руки.
Ага, ясно. Агорафобия. Старое как мир душевное расстройство, которое напрочь лишает сил и вот уже не один век трактуется в корне неверно. Теперь-то все странности Оли наконец-то сложились в единый пазл. Судя по всему, на пути к выздоровлению он отставал от меня эдак на годик.
– Это, наверное, ужасно тяжело, – ответила я.
Обратите внимание, что я не сказала:
«Мне это так знакомо».
«Знаю, каково это».
«Представляю, о чем ты».
«Однажды я целых два месяца не выходила из дома!
Так что прекрасно тебя понимаю».
Не сказала я и других слов, которых от меня можно было бы ожидать. Слов, которые, возможно, стоило бы сказать. Которые, возможно, помогли бы Оли. Ведь в таком состоянии лучшее утешение – это общение с тем, кто тебя понимает. Понимает по-настоящему. Потому что бывал в том же аду, что и ты, и может подтвердить, что ты его вовсе не выдумал. Но я этих слов не сказала.
– Да, нелегко… – продолжил Оли, напрочь позабыв о кофе – впрочем, как и я. – Но мне уже лучше. Я… м-м-м… получаю помощь. Наверное, я еще не совсем… готов к свиданиям, что ли… Но когда я впервые увидел тебя на паре по киноведению, мне сразу же показалось, что ты не такая, как все… Мне нравилось, с каким жаром ты отвечаешь на вопросы… и… еще… как ты выглядишь…
Я невольно покраснела.
