И тут миска взмыла вверх, а палочки градом посыпались на ковер. Мы с Лотти отпрянули в сторону. А вот Крэйг спрятаться не успел и получил миской прямо по лицу. От изумления рот его округлился, а потом послышался громкий вопль:
– Ма-а-а-амоч-ка-а-а-а!
На пороге тут же возникла мачеха Эмбер. Стоило ей только увидеть слезы Крэйга и тоненькую царапину у него на лбу, как у нее случилась истерика. Она рухнула на колени и прижала мальчика к себе.
– Боже правый! Крэйг, сыночек, ты цел? Что случилось?
Мальчик указал дрожащим пальцем на Эмбер. Та стояла посреди комнаты, с изумлением глядя на собственные руки, в которых еще мгновение назад была миска.
– Я случайно! И вообще, это всего лишь пластмассовая миска!
– Эмбер, а ну пошли со мной.
И мачеха буквально вытолкала Эмбер из комнаты. Дверь за ними звучно захлопнулась. Послышались крики, а потом и истошные вопли.
Мы с Лотти смущенно потупились – настолько нам было неловко. Какое-то время мы даже друг на друга смотреть не могли. А потом начали разглядывать картины маслом, нарисованные Эмбер и хаотично развешанные по стенам. Я не особо разбиралась в живописи, но картины были и впрямь хорошие и напоминали полотна Ван Гога – они тоже состояли из завитков и спиралей, правда, выглядели чуть мрачнее. В углу я заметила женский портрет – судя по цвету волос, на нем была мать Эмбер. Само ее лицо занимало крошечный угол холста, остальное было закрашено черным.
– Может, нам уйти? – шепнула я, когда вопли стали еще громче.
– Вечно ты встаешь на его сторону!
Лотти огляделась, точно ища спасительную лазейку.
– Но как? Нам в любом случае придется пройти… мимо них. Какая же сволочь этот ее братец.
– Сводный братец, – поправила я.
– Унизил меня перед подругами!
– Давай просто затаимся тут и подождем, пока все стихнет, – предложила я.
Мы достали смартфоны и начали в них играть.
– Не имеешь права сажать меня под домашний арест! Мне уже шестнадцать!
– Заткнись, заткнись, заткни-и-и-ись!
– Ненавижу тебя. Нет, извиняться не стану. И его ненавижу. Слышишь? Я терпеть тебя не могу, личинка мерзопакостная.
У меня зазвонил телефон, и я быстро отключила звук, чтобы семейство Эмбер его не услышало. Мне пришло сообщение. От Лотти.
Как же неловко! Хоть вешайся!
Мы обе тихонечко рассмеялись. Вскоре скандал замолк, а стоны Крэйга притихли. Из-за деревянной двери до нас донеслись неохотные, мрачные извинения. Когда Эмбер вернулась к нам, лицо у нее было все в красных пятнах. Ниспадавшие на лоб волосы все промокли от слез.
