Только тут ребята сообразили, что это никакой не марсианин, а колхозный бригадир Чичков на своем допотопном мотоцикле. Вот до чего могут довести мечты, что обычные вещи могут вдруг предстать в фантастическом виде.
— Ну, так как, товарищи пионеры? — спросил Чичков. — Я понимаю: вы уже сегодня отработали, но…
— А вилы дадите? — сухо перебил его Ванюк.
— Вилы? Нет, с вилами тоже плохо. Грабли берите, товарищи пионеры!
И, сказав это, Чичков снова превратился в марсианина и умчался на своем корабле.
Ребята молчали. Всем так хотелось продолжить разговор, который, как мы помним, оборвался на самом интересном месте, к тому же недурно было бы выкупаться и закусить, а тут снова надо было брать в руки грабли… И, как бы выражая общее настроение, Палля произнес вслух:
— Да что нам, больше всех надо? Смотрите, в школе столько классов, а как что — шестой «А»!
— Точно, — поддержал друга Гриша. — Иванов ни от какой работы не отказывается и нас заставляет.
— Я — заставляю?! — вспылил Ванюк. — Тогда делайте что хотите, вы мне не нужны!
Схватив свои грабли, он стремглав бросился в лес. Пробежал без остановки целый километр. И пока бежал, то и дело ронял на траву слезы жестокой обиды. Выходит, они были людьми, потому что он их заставлял. А на самом деле все это сплошная липа и показуха. Хорошо, завтра же он сложит с себя обязанности председателя совета отряда и начальника штаба ИРК. А на каникулы уедет в город, к маме. И, может быть, не вернется сюда. И тогда отец, наверное, переедет в город, потому что, как они друг без друга? И колхоз лишится талантливого агронома, а страна — нового сорта пшеницы, который он здесь выводит с помощью пионеров. Вот какие последствия будет иметь то, что случилось на берегу пруда. Ну, а Санюк? А что Санюк, он ведь ей все равно безразличен…
— Эй, стой! Да стой же, тебе говорят!
Ванюк остановился и, оглянувшись, увидел бежавшего к нему… Ларивана. Он был в одних трусиках, а штаны и рубашка висели на граблях, которые он, как копье, держал в руке. «Ну, и видик, — невольно улыбнулся про себя Ванюк, — точно индеец…»
— Чего тебе? — спросил он сурово.
— Чего, чего, дай хоть отдышаться. Всю дорогу ору ему, а он летит, как угорелый.
— А чего орешь? Что тебе от меня надо?
— Ничего. Будем вместе сено убирать.
— Никто тебя не просил.
— А я без спросу все люблю делать, понял? Тебя ведь тоже никто не просил спасать меня, помнишь?
— Я за тебя отвечал…
— А я теперь за тебя отвечаю. А то ведь вы, городские, нежные больно. Еще повесишься с горя, что твои пионерчики тебя не поддержали.
