До встречи с Вулфманом, томимая одиночеством, в отчаянии я решилась на безрассудство, отлично понимая, что совершаю глупость. Причиной стали мои бесплодные попытки воскресить воспоминания о прежней, утраченной жизни. Все тщетно. Стоя на коленях возле кровати, прижавшись лбом к стене, я кусала губы, чтобы не зарыдать. Из памяти будто стерлись лица и голоса родителей, мое отражение в трюмо, когда папа покрасил детскую в бледно-розовый, а мама выкрасила оконную раму в кремовый… Голова норовила взорваться от напряжения, микрочип начисто блокировал самые дорогие воспоминания, душил меня в приступе психологической астмы.
Нельзя. Запрещено. Ты в Изгнании. Ты отбываешь наказание.
И я сдалась. После череды попыток опустила руки.
Как-то раз, задыхаясь от одиночества, накинула теплую куртку и отправилась на улицу. Близился вечер, кампус практически опустел, студенты спешили домой обедать. Мой путь лежал через всю территорию на восток, где располагалась санчасть. Я вознамерилась отыскать медсестру, которая встретила меня в Вайнскотии и помогла пережить мучительные последствия телетранспортации. Имя женщины выветрилось из головы, но я хорошо запомнила ее лицо: на вид лет тридцать, заправленные за уши русые волосы, добрый и вместе с тем настороженный взгляд – «Не задавай лишних вопросов, Мэри-Эллен Энрайт. Просто уходи».
Я спросила дежурную, кто из медсестер соответствует описанию, но та лишь отрицательно покачала головой: нет, она понятия не имеет, о ком речь.
– Можно я сама ее поищу? Хочу поговорить. Это очень важно.
– Сейчас в санчасти никого нет, – объяснила дежурная. – Врач на вызове – за пределами кампуса.
Я оглядела пустующий приемный покой – тесную комнатушку с тремя стульями. (И, представляете, с пепельницами!) Помещение насквозь провоняло лекарствами, больницей и сигаретным дымом; из ближайшей палаты доносился надрывный кашель. В университете бушевала эпидемия азиатского гриппа – несколько девушек из Экради-Коттедж тоже заболели.
Заметив мою растерянность, дежурная повторила, что не понимает, о ком речь, хотя знает всех местных медсестер.
Я упорно отказывалась смириться.
– Вы уверены? Не возражаете, если я сама поищу? Где тут сестринский пост?
Дежурная вытаращила глаза:
– Сестринский пост? Здесь?
– Ее звали… – Я отчаянно пыталась вспомнить, прорваться через непреодолимый барьер сознания. – Что-то созвучное Имоджен. Ирма?
Дежурная отреагировала мгновенно.
