Под «кем-нибудь» подразумевалось правительство, хотя никто не произносил само слово вслух. Запрещено. Аналогичный запрет распространялся на «государство» и «федеральных лидеров». Поэтому все, как и папа, ограничивались туманным, опасливым «если кто-нибудь узнает».
Зато разрешалось без страха употреблять местоимение «они».
«Они» ассоциировались с пасмурным небом, низким, затянутым огромными, точно дирижабли, тучами, якобы набитыми шпионской техникой. Радужно переливаясь от загрязнения, эти исполинские корабли синюшного цвета плыли над головой – хаотичные и вездесущие.
Внизу, в непосредственной близости от электронных приборов, отец всегда тщательно выбирал выражения. Разумеется, нельзя доверять компьютеру, каким бы дружелюбным и гортанно-соблазнительным ни был его голос, как и сотовому, и ручке-диктофону, а еще – термостатам, посудомоечным машинам, микроволновкам, ключам от автомобиля и беспилотному транспорту.
– Я очень скучаю по Тоби. Скучаю постоянно. Стоит увидеть студента-медика его возраста… А каким прекрасным дядей он стал бы для вас с Родом!
Признаться, я слегка растерялась, успев позабыть недавние реплики отца.
Испарился? Ликвидирован?
Однако я удержалась от расспросов, чтобы не огорчать папу еще больше.
Помню, с каким удовольствием рассматривала снимки своего утраченного «дяди Тоби», который выглядел молодой копией моего отца. Та же скупая улыбка. Такой же тонкий длинный нос с легкой горбинкой. А глаза – темно-карие, блестящие, прямо как у меня.
– Похоже, дядя Тоби был просто замечательный.
Я сразу поняла, что сморозила чушь, и покраснела, но папа лишь грустно улыбнулся:
– Да, Тоби замечательный. Был.
Отец всячески отговаривал брата участвовать в акциях за свободу слова и майских демонстрациях. Даже в периоды, когда Бюро национальной безопасности по массовой пропаганде (БНБМП) относительно ослабляло вожжи. В такие времена правительство смотрело на действия населения сквозь пальцы, однако, по мнению отца, продолжало собирать информацию и следить за инакомыслящими и потенциальными Инд-П (индивидами-провокаторами) – так, на будущее. Ничто не забывается, никогда, предупреждал папа.
Краткая передышка рождала слухи об «оттепели» – «новой эре», ведь люди, объяснял папа, склонны верить в хорошее и забывать плохое. Всем хочется быть оптимистами. Однако «оттепели» быстро заканчивались; по итогам самые беспечные граждане – в основном молодые и неискушенные – незамедлительно подвергались аресту со всеми вытекающими последствиями.
