Магистр Пильон, бегло улыбнувшись, кивнул, как кивает тот, кто не страдает любопытством. Но тут вдруг его лицо исказила гримаса ужаса, он уставился на Элгарта и спросил:
– А ты, случаем, не ведешь меня к королю?
– Конечно же, нет! – заверил его Элгарт. – Даже моя наглость имеет пределы. Если бы король Бифальт вызвал тебя, у тебя было бы время подготовиться. И ты бы говорил, а не молчал. Я прошу тебя стать свидетелем, чтобы удовлетворить мое любопытство, не более того.
– Вот и ладно, – заклинатель расслабился. – Если это все. Мы же друзья. Я могу довериться другу на несколько часов.
Элгарт похлопал его по плечу.
– Конечно, можешь.
В это мгновение шпион презирал себя. Он вел себя как магистр Марроу, архивариус Последнего Книгохранилища, он использовал невинного человека, не объяснившись с ним и не получив его согласия – уже после объяснения.
Но он быстро уверил себя в том, что искренне желает узнать бесстрастное суждение Пильона. И не может представить, что этот поход как-то навредит его другу. В этом отношении действия Элгарта были совершенно не похожи на действия магистра Марроу. Ведь судя по всему, орден Великого бога Риля был безопасным местом. Фактически, его наличие в Беллегере зависело от этого «судя по всему». Его пристанище было, вероятно, даже безопаснее, чем улицы Длани.
Чувствовала ли магистр Фасиль теургию в здании ордена? Свалила ли Элгарта нехарактерная для него сонливость? Да. Но он и на миг не предположил, что этот неожиданный сон был вызван магией. Это было невозможно. Все остальные посетители храма не спали. Ни один магистр в Беллегере или Амике не мог оказать влияние только на одного человека из толпы.
Пока он и Пильон шли, к Элгарту вернулась его невозмутимость, восстановилось равновесие между двумя противостоящими друг другу сторонами его характера.
* * *
Когда они достигли храма ордена Великого бога Риля, Элгарт постучал в дверь, но ответа не последовало. Хотя лампа над притолокой была зажжена, на его вежливый стук дверь отозвалась глухим эхом пустой комнаты. Сама она, наспех сбитая из досок, как и остальная часть здания, задребезжала в раме: знак того, как решил Элгарт, что она не заперта. Возможно, она никогда не была заперта. Что могли защищать или скрывать жрецы, служившие великому богу?
Поманив бровями магистра Пильона – Элгарт надеялся этим обещанием чего-то интересного успокоить друга, – он растворил дверь и вошел с улицы, освещенной послеполуденным солнцем, во мрак святилища.
