— Известно! Еще бы не известно! — проговорил тут как бы про себя мистер Спинкс, качая головой, словно в ответ на какую-то мысль, возникшую в его уме, и скривив губы в скорбной усмешке.
Никто не спросил: «О чем это ты?» — так как все по опыту знали, что со временем это само собой выяснится.
— Мне почему-то еще вчера ночью подумалось, что мы хлебнем горя с этим молодым человеком, — сказал возчик, видя, что мистер Спинкс пока не собирается продолжать, и взглянул на кафедру, где стоял ничего не подозревавший мистер Мейболд.
— А мне думается, — сурово проговорил старый Уильям, — что слишком вы много шепчетесь в неподходящее время и в неподходящем месте.
Сказав это, он поджал губы и устремил взор на священника, всем своим видом показывая, что только невежа скажет после этого хоть слово. Галерея затихла, и уничтожающая речь мистера Спинкса так и осталась непроизнесенной.
В течение всего разговора Дик помалкивал; возчик же высказывался довольно сдержанно, памятуя о том, что за завтраком миссис Дьюи выразила намерение пригласить к себе молодую руководительницу новоявленного хора на рождественскую вечеринку, — и это известие сообщило мыслям Дика самое радужное направление. К тому же возчик, отличавшийся несколько циническим складом ума, не принимал честь хора так близко к сердцу, как остальные музыканты, хотя, связанный с ними узами дружбы и общими интересами, всегда оказывал им самую горячую поддержку.
Вечеринка у возчика
Во второй половине дня в доме возчика наблюдалось необычайное оживление. Каменные плиты пола были тщательно выметены и посыпаны тонким слоем мельчайшего желтого песка, добытого с самой глубины близлежащего песчаного карьера. Затем на свет извлекли массивные ножи и вилки, скрывавшиеся под покровом темноты и толстого слоя смазки со времени последнего подобного торжества; огромные буквы на их ручках столь убедительно возглашали «нержавеющая сталь», что отпадала необходимость в каких-либо дополнительных ручательствах, например, в марке завода, которая поэтому отсутствовала. В бочку с сидром ввернули кран, который Рейбин обычно носил в кармане. Напоследок миссис Дьюи поставила возчика посреди комнаты и принялась вертеть его туда и сюда, выискивая упущения в его туалете.
— Погоди-ка, я пойду принесу ножницы, — сказала она.
Возчик застыл, как часовой на посту.
Миссис Дьюи всего лишь подравняла два-три волоска, нарушавшие линию усов, обстригла слегка потрепавшийся сгиб на воротнике рубашки и в заключение выдернула у мужа седой волос; все эти операции возчик перенес в безропотном молчании, за исключением последней, которая вызвала слабый протест:
