Музыканты перешли меллстокский мост и по тенистой тропинке направились вдоль берега Фрума к церкви. Босс ждал их у церковных ворот с горячим медом и прочими припасами. Решив сначала выпить и поесть, а потом уже идти дальше, они вошли в церковь и поднялись на галерею. Там они открыли фонари, расселись вдоль степ, кто на скамейках, кто на чем, и как следует закусили. Когда умолкал разговор, сверху через потолок галереи доносилось приглушенное позвякивание и скрип старых церковных часов; звуки эти рождались и умирали в башне, и людям, одаренным воображением, порой чудилось, что именно здесь совершается ход Времени.
Покончив с едой, музыканты настроили инструменты и снова вышли на морозный ночной воздух.
— А где Дик? — спросил старый Дьюи.
Все принялись оглядывать друг друга, словно подозревая, что Дик превратился в кого-нибудь из них, а затем ответили, что не знают.
— Ну уж это, я вам скажу, подложил нам свинью мастер Дик, иначе не назовешь, — сказал Майкл Мейл.
— Небось домой удрал, — предположил кто-то, сам мало веря своим словам.
— Дик! — крикнул возчик, и его голос раскатисто загремел между тисами.
Застыв, как изваяние, он некоторое время прислушивался в ожидании ответа и, не дождавшись его, повернулся к остальным.
— Главное, третья скрипка! Был бы он тенором или подголоском, мы бы уж как-нибудь без него обошлись. Но остаться без третьей скрипки — да это, ребятки, все равно, что остаться без…
Возчик запнулся, не находя достойного сравнения.
— Головы, — подсказал мистер Пенни.
Возчик шагнул вперед, как бы в укор несерьезным людям, которые занимаются подсказками, когда их ждут более важные дела.
— Ну где ж это слыхано — бросил дело на полдороге, и только его и видели?
— Нигде, — с готовностью отозвался Боумен. (Отчего же, дескать, не сказать тех слов, которых от тебя ждут).
— Может, какое несчастье с парнем стряслось? — предположил дед Дика.
— Да нет, какое там несчастье, — без тени тревоги ответил возчик. — И куда он, интересно, свою скрипку девал? Я за эту скрипку тридцать шиллингов отвалил, да еще сколько торговался. Небось валяется где-нибудь в сырости, а испортить ее ничего не стоит, в десять минут расклеится, да какое там в десять — в две!
— И что с ним могло приключиться? — встревоженно сказал Уильям. Может, утонул?
Оставив фонари и инструменты в часовне, все двинулись обратно по берегу реки.
— Ничего с таким молодцом не сделается, — заметил Рейбин. — И причина небось какая-нибудь самая простая, только мы никак догадаться не можем. Понизив голос, он спросил таинственным шепотом: — А вы не замечали за ним, соседи, чего-нибудь такого, — может, по какой девчонке вздыхает?
