Потом пришла Камила. Я подскочил к ней — поздоровался, но она стояла, будто окаменела, и девицы у меня за спиной окаменели тоже.
— Теперь они вцепятся друг дружке в волосы, — прошептал мне на ухо перепуганный Бенито.
— Мы собрались здесь почтить Луцо, не так ли? — спросил я и заставил себя грустно улыбнуться.
Помолчав, она ответила мне такой же грустной улыбкой, и я вздохнул свободно.
Я предложил ей сесть рядом, но она отрицательно покачала головой.
— Где его ящик? — спросила она.
— Ящик? Еще не время открывать ящики, посиди с нами…
— Сначала вспомним, а уж потом поделим наследство, — влез в разговор идиот Клингач, и только глухой мог не расслышать отчетливо различимый подтекст: какой там ящик, вы — наследство, перешедшее к нам от Луцо.
В ответ на это Камила вынула из сумочки небольшой ключик с округлым ушком.
— Прежде всего откроем ящик, — возразила она.
В это мгновение одна, казалось бы, незначительная ниточка выскользнула у меня из рук. Откуда у нее ключ? Раздосадованный, я взял ключ и открыл ящик, принадлежавший Луцо. Я потянул его на себя, и он с грохотом упал на пол, на его деревянном днище тихо звякнуло несколько зеленоватых осколков. Разочарованные, уставились мы на ничтожные обломки, одна Камила наклонилась, собрала их и бережно положила на ладонь. Бенито многозначительно двинул меня по хребтине, потом предусмотрительно погасил ночную лампу, которой хотел осветить открытую тайну Луцо, и компания мгновенно распалась на отдельные парочки. Ни одна из девиц не пожелала обратиться к соседке с разговором. Но ни одна не захотела покинуть поле боя. Спектакль раскручивался лучше, чем я предполагал. Игра стоила свеч!
Камиле не оставалось ничего другого, как присесть на мою постель. Я видел, в каком она напряжении, что она колеблется, решая, не лучше ли подняться и уйти. Она поигрывала треугольным осколком, а иногда ее длинные накрашенные ногти скользили по его острой грани; при этом звуке у меня по спине пробегали мурашки.
Я подсел к ней поближе.
— Это, наверное, талисман? — спросил я, коснувшись ее руки: мне хотелось остановить это тревожное движение.
— Да, талисман.
— А тебе не хочется забыть о нем? — ухмыльнулся я.
Она промолчала, а мне кровь бросилась в голову. Возможно ли, чтобы она была глупее тех двух? Возможно ли, что она до сих пор так немыслимо ослеплена? Кого же она видит в Луцо, для которого значила меньше, чем поллитровка крепкой сливовицы?
— Слушай, раз уж все кончено, тебе полезно было бы узнать кой о чем…
