− Нэ журысь, хлопче, мы тебя в ящик над дверью спрячем и сумками заставим. Еще с проводницей договориться, но тут уж ты сам. Сможешь? – и поглядел на меня испытующе.
Договориться с проводницей после совместных Фермопил оказалось не особо трудно. Серая ксерокопия паспорта убедила её, что я не опасный преступник, а обычный человек в трудных обстоятельствах. Вот так и вышло, что возглас «Громадяне, увага! Митниця!» застал меня скорчившимся в три погибели в тесном и невозможно пыльном ящике, забаррикадированном сумками. Попутчики постарались на совесть – я едва видел отблеск фонарика и еле слышал бубненье голосов:
− Так, а шо у вас здесь? Ваша сумка?
− Моя – ответил голос Дядьки Васыля. Холодок пробежал по спине: я услышал звук расстёгиваемой молнии на моей суме.
− Та-а-ак. Это шо такое? – в незнакомом голосе послышались нотки возбуждения.
− Жилет это, рабочий. Светоотражающий. Личные вещи.
− А это шо?
− Где? А, это – страховочные ремни, для работы на высоте.
− Ага. Ну, закрывай. – и свет фонарика стал ярче. Я понял, что таможенник, встав на полку, светит прямо в ящик – Так, здесь у нас шо?
− Личные вещи. Больше ничего нет.
− Доставай, посмотрим!
Меня пробил холодный пот.
− Пане лейтенанту, там ничего. Нет. Совсем Ни-че-го.
В голосе Дядьки Васыля послышались прямо-таки джедайские нотки. Луч фонарика дрогнул, ушел, свет погас.
Дождавшись, пока шаги удалятся по коридору я, с трудом разогнувшись, вылез из-за тюков, от души поблагодарил соседей по купе. Потом, когда таможня неспешно, вразвалочку удалилась в соседний вагон, прокрался в туалет и долго плескался там, отчищаясь от пыли и какой-то непонятной трухи, которой был щедро усыпан ящик. Приведя себя в человеческий вид, проскользнул в уже спящее купе и, едва взобравшись на полку, сам рухнул в тёмный колодец сна.
Проснулся я, когда за окном серый цвет уже сменился розовым, а поезд, сбавив ход, постукивал по стыкам в дальних предместьях Киева. Мои попутчики, проснувшиеся и одетые, сидели за столом и вели очень тихую беседу. Говорил Андрий:
− Я, дядько, ездить больше не хочу. Ломаешься там как батрак, полгода, и всякий прыщ с деньгами тобой помыкает. Думал, на дом себе заработаю, на машину… А не выходит на дом. На сарай, разве что.
− Не умеешь еще, вот и зарабатываешь мало. Как научитесь, станете зарабатывать, дальше – больше. У тебя получится, я знаю. А машина – вот зимой съездим в Польшу, вернёшься уже на своей. Там они дешевле, да и я там механика знаю, из честных.
