− Этаж помнишь? Давай, там тебя встретят. Отзвонишься потом, как и что. Ни пуха!
Я с бьющимся сердцем послал их к чёрту и устремился по лестнице вверх.
− Вот, здесь находится наше производство и сидят программисты. Я вижу, сегодня нет особых авралов, так что нам можно войти. Не помешаем?
Голос моего будущего работодателя лучился радушием, да и сам он, круглый и лысоватый, с носом-картошкой, похожий на артиста Леонова, очень располагал к себе. Тем не менее, я пару раз ловил на себе его взгляды. Радушием в них даже не сквозило. Он, казалось мне, в долю секунды отсканировал и совсем новый, необмятый мой джинсовый костюм, купленный с зарплаты перед самым отъездом, и мозоли с царапинами на руках, и давно не стриженные волосы. Да, столичный лоск за два часа не навести! Что ж, будем показывать интеллект, знания и готовность работать.
− Что здесь у нас, Артур? А, понятно, наши партнёры принесли прототип компьютерной игры. Собираются привлекать наши ресурсы, чтобы доделать. Кстати, если проект пойдёт – будем набирать команду программистов.
На экране виднелся кокпит боевого самолёта, изображённый с величайшей тщательностью. За стеклом фонаря летел размазанный от скорости пейзаж, впереди по курсу дрожал едва видимый двухкилевой силуэт.
− Управление джойстиком с дублированием на клавиатуре – объяснял, видимо, представитель партнёров, худой и лохматый, с фанатичным блеском в глазах – Вот, тангаж… крен… педали – только с клавиатуры. РУД… это – тяга. Форсаж.
Он бросил истребитель в крутой вираж и сверху клюнул в пике, промчавшись так близко от второго самолёта, что почти задел крыло с жёлто – синим кругом.
− Сейчас я включу режим карты. Тут у нас введён Таманский полуостров и Керчь…
Мы снова оказались за стеклянной дверью. Я всё еще был под впечатлением увиденного, и вопрос моего потенциального работодателя застал меня врасплох:
− Ну что, пойдёшь работать на этот проект?
Я обернулся и увидел его взгляд, даже тень взгляда, после которого глаза приняли прежнее добродушное выражение. Я еще подумал, понимая, что сказанные слова невозможно взять обратно, и ответил:
− Только если будет другая карта. И воюющие стороны.
− Интересно, почему? Мне доказывали, что в сюжете-то как раз и есть самая изюминка.
− Вот поэтому и не хочу, чтобы дети в это играли. Играть в такую войну – значит, привыкать к её возможности.
Он уже не прятал взгляд и не притворялся жизнелюбивым увальнем.
− Мне кажется, выбирать работу можно только если есть выбор.
