В клубном здании круглые сутки бубнил телевизор. На наших глазах творилась Новейшая история России, без цензуры и прикрас. В Белом доме парламент и президент громогласно отрешили друг друга от власти, у каждой из противоборствующих групп откуда не возьмись объявились вооружённые отряды, и можно было только гадать, когда в дело пойдут танки. То, что они пойдут, сомнений уже не было. В близком Шереметьеве взлетали и садились военные борта, у моста через Клязьму встали бронетранспортёры ОМОНа с расчехлёнными стволами. Клуб совсем опустел, после учёбы с политикой ни у кого не оставалось времени на яхты.
Между тем, незаметно среди трудов и волнений приблизился финал нашей шабашки. Среди ясной тишины бабьего лета мы наводили на домики и сараи последний лоск и блеск, а меня одолевали невесёлые думы о том, что опять надо искать работу, соглашаться на что угодно и где угодно, потому что Москва военная не верит вообще ничему. Парусный народ из оставшихся заметил мою хандру. Илья, тот самый институтский знакомый, посоветовал не киснуть раньше времени и сказал, что потенциальных работодателей заманит прямо на место. Так и случилось по слову его, когда в воскресенье перед самым нашим отъездом в яхт-клубе появились Димон и Саныч.
Глава 3
О поиске работы в военной Москве и преимуществах катамаранов
Они шли по асфальтовой дорожке между поставленных на подпорки яхт и куч палой листвы, клубный пиджак Димона пламенел как осенний клён, а в глазах его, когда он притворно-скучающе осматривал наши судёнышки, время от времени взблескивал азарт. Саныч был одет подчёркнуто скромно: свитер грубой вязки, джинсы. Только стетсоновская шляпа его несколько выбивалась из образа. Они подошли, увидев Илью, обменялись с ним рукопожатиями, затем уже вместе направились ко мне. Я, внутренне ухмыляясь, протянул им ладонь, измазанную в тавоте (готовил к зиме подъёмник). Саныч без колебаний пожал мою руку у предплечья, в то время, как напарник его взирал на опасность, грозящую его пиджаку, с беспокойством. Как он вообще ухитряется крутить свой бизнес в юрском парке России девяностых, с такой милой непосредственностью?
Тем не менее, знакомство состоялось. Наскоро досмазав подъёмник, я вытер руки и присоединился к беседе. Тема была интересной: Димон хотел обзавестись яхтой, причём непременно парусной, демонстрируя собеседникам клинический случай моремании в острой стадии. История болезни была типичной. Поехав летом по каким-то бизнес-делам в Грецию, среди беготни, мата и тёрок, он неожиданно обнаружил, что у него есть два свободных часа перед важной встречей и, вместо того, чтобы поехать, как водится, в кабак, решил пройтись по набережной. После чего, забыв про всё, наблюдал, как швартуются и ставят паруса многочисленные яхты, чуть не опоздал на встречу и с тех пор не может найти покоя. Ему всё время видится море. Собеседники понимающе кивали: что тут объяснять, сами такие!
