Люблю решительных женщин.
Говорили, что стиркой дома занимается муж. И кухней. А куда с такими ногтями?
— Везет придуркам, — повторила Дина со вздохом. — Целый урок будут балду пинать.
Через десять минут они собрались под нашими окнами. Корчили рожи, показывали языки. Когда учишься в выпускном классе, кажется, что счастье будет длиться целую вечность.
В понедельник нас с ними объединили. Они пытались тихо исчезнуть, но Екатерина прокричала на весь коридор, что лично разберется с теми, кто хочет удрать. Громким голосом. Первоклассник, стоявший рядом с ее кабинетом, вздрогнул и уронил на пол деревянный пенал. Дина Макарова показала всем большой палец.
После истории у нас ничего больше не было, и мы пошли на улицу, за гаражи. Дома курить удавалось не всем. У некоторых родители работали в смену.
На крыльце стояла Елена Николаевна. Она внимательно всматривалась во всех, кто выходил из школы. Увидев меня, она сделала шаг в нашу сторону, и пацаны быстро спрятали сигареты.
— Можно с тобой поговорить? — сказала она, обращаясь ко мне. — Ты ведь новенький из 10 «а»?
Я с тоской посмотрел в спину удаляющимся одноклассникам. Ждать меня они, разумеется, не стали.
— А что я такого сделал?
— Мне просто надо поговорить с тобой. Пойдем вон туда, к футбольным воротам.
— Надолго?
— Нет, минут на пять.
Я сунул руки в карманы и, сгорбившись, пошел за ней.
— Три дня назад это ведь тебя Екатерина Михайловна приводила вечером в учительскую?
— Ну.
— А зачем она тебя приводила?
— Я-то откуда знаю? Приводила и приводила. Может, хотела познакомиться.
— Ты мне не хами.
— Я не хамлю.
— Тогда отвечай нормально.
— Я нормально отвечаю. Не знаю, зачем приводила. Спросите ее.
Она задумалась на минуту. Наморщила лоб. Глаза очень синие.
— Понимаешь, произошло что-то очень серьезное, но я пока не знаю — что.
— Да? А я тут при чем? Я вообще в этой школе новенький.
— Но курить ты уже знаешь, с кем надо ходить.
— Мы не курить шли.
— Рассказывай мне сказки. Знаю я отлично, куда вы шли.
— Я не курю.
— Да перестань. Это сейчас неважно. Ты Лидию Тимофеевну видел в тот вечер?
Я понял, что разговор становится неприятным.
— Нет. Я ее не видел.
Даже врать не пришлось. Она ведь не спросила, слышал ли я ее.
— А почему Екатерина Михайловна с тобой потом так странно разговаривала? И чаем тебя поила?
— Да я-то откуда знаю? Может, она всех новеньких любит чаем поить.
— Перестань паясничать. Я же тебе говорю, — случилось что-то серьезное.
Она посмотрела мне прямо в глаза.
