Человек увидал в небе золотой шар: он полез за ним и в конце концов добрался к нему – шар был глиняный. И вот что странно: когда человек вернулся на землю и опять посмотрел в небо, там был золотой шар. И вот что странно: это был золотой шар. Клянусь небом, это был золотой шар.
Стивен Крейн
Не менее того любопытно исследовать, из каких веществ состоят другие миры, и узнать, что вещества сии те же самые, кои составляют массу Земли нашей.
Йёнс Берцелиус
Вопрос о природе Солнца оставался открытым.
Идея «огненного шара» требовала пояснений. Если шар – это сгусток огня, то что, собственно, горит? И почему горит так долго и так стабильно? Весь опыт человека говорил о том, что для горения требуются как минимум топливо и воздух.
Есть ли в космическом пространстве воздух, было непонятно. В Древней Греции полагали, что воздухом (и эфиром) заполнен весь мир. Спустя много веков стало ясно, что воздуха, скорее всего, нет: его гигантская толща не позволила бы видеть удаленные светила, да и трение должно было мешать движению планет. Отсутствие воздуха (точнее, кислорода) – несомненно, проблема для гипотезы о горении. Вторая проблема была не менее значимой: что же все-таки горит в небе?
В XIX веке получила широкое распространение идея, что на Солнце (твердом и темном) ярко горит уголь… Происхождение идеи очевидно: именно уголь уверенно становился главным источником энергии для человечества (нефть и газ – это реалии следующего века), и уже не первый раз люди переносили свой земной опыт на небо. Но почему солнечный уголь горит так ровно, без дыма, и как минимум тысячами лет не прогорает? Было ясно, что такое объяснение грешит многочисленными нелогичностями, и многое оставалось непонятным.
Французский философ Огюст Конт (1798–1857), основатель философского направления, которое обычно именуется позитивизмом, писал в 1835 году: «Мы представляем себе возможность определения их (небесных тел. – С. Я.) форм, расстояний, размеров и движений, но никогда, никакими средствами мы не сможем изучить их химический состав, их минералогическое строение, природу органических существ, живущих на их поверхности… Я остаюсь при своем мнении, что любое знание истинных средних температур звезд неизбежно должно быть навсегда скрыто от нас».
Воистину, «никогда не говори никогда»! Наука дала, дает и, несомненно, еще будет давать потрясающие примеры того, как становится возможным, привычным и обыденным то, что еще вчера считалось абсолютно недопустимым.
