— Так точно! — Витинг встал с кресла и тут же сел, покраснев от неловкой поспешности.
Ютнер, улыбнувшись одними уголками губ, раскрыл глаза.
— Нами решаются эти вопросы, господин полковник.
Штинцгоф согласно кивнул головой. Совещание продолжалось. Теперь решались частные вопросы руководства, и в разговор вступали то один, то другой из приглашенных в штаб-квартиру.
После совещания Отто Витинг пригласил к себе сельского коменданта Вейса. Невысокий, коренастый, с раскосыми неарийскими глазами, Рихард Вейс чем-то был симпатичен, но одновременно и отталкивал, настораживал. Витинг знал, что Вейс почти до самой войны жил в Советском Союзе, и сотрудничество с ним обещало немало выгод.
С того времени, как Витинг пересек бывшую границу, и до нынешнего дня его не покидало странное чувство, навеянное, казалось, бы, совсем нелепой деталью. На какой-то железнодорожной станции, в тупике ему показали спальный мягкий вагон с табличкой "Столбцы — Маньчжурия". Сперва он почти не обратил внимания на эту табличку. Потом, в дороге, когда он ехал, а все еще не было видно конца его пути, он вдруг почувствовал необъятные просторы этой страны. И ему стало неуютно и страшно. Вот тогда эмалированная табличка на старом вагоне показалась ему символом чего-то бескрайнего и глухого, как пустыня. Теперь пустыня казалась такой же бескрайней, но населенной притихшим до поры до времени людом, который, словно океан, если прорвет плотину, затопит, уничтожит на своем пути все завоевания германского оружия.
"Оппель-капитан" двигался медленно. Узкие улицы все еще были завалены кучами битого кирпича, а кое-где перерезаны глубокими противотанковыми траншеями. От руин несло гарью. Упругий смрадный воздух через боковое оконце бил в лицо, вызывая тошноту. Отто Витинг зажал нос платком, хотя и рисковал быть высмеянным капитаном Вейсом.
Люди прятались где-то на окраинах в деревянных домиках, и здесь, в центре города, было тихо, как на кладбище. Правда, изредка попадались солдаты группами по три-четыре человека. Заметив "оппель-капитан", солдаты козыряли.
Взобравшись на гору, машина пошла медленней. Тут был почти неразрушенный квартал. Дома стояли без окон, а кое-где на рамах висели старые простыни, одеяла,— значит, здесь кто-то жил. Отто Витинг почувствовал, как по спине пробежали мурашки, и он подумал, что напрасно едет на такой машине. Казалось, вот-вот кто-то бросит из этих черных провалов гранату, и тогда прощай семья, служба, карьера.
