Подъем занял пару минут. Поднявшись, я оказался в брате-близнеце зала, оставленного уровнем ниже. За одним приятным исключением — здесь был выход на поверхность. Лестницу, ведущую наружу, и часть пола перед ней серебрил лунный свет. Я выключил фонарик, ставший ненужным. Сделал шаг к выходу и замер, судорожно сжав винтовку, на ступени упала длинная тень. Судя по форме, тень принадлежала человеку… ну или кому-то антропоморфному, кажется, так сказал Лискер? Я медленно приблизился к подъему, избегая пятна света на полу. Прислонился к стене, ожидая действий со стороны гостя. В его поведении чувствовалась неуверенность. Он поворачивал голову в разные стороны, как будто не мог определиться с направлением. Во мне крепла уверенность, что это не игрок. Нехарактерное поведение. Никакой осторожности. Такие игроки остались в "Отстойнике".
Похоже, переступая с ноги на ногу, я оказал предельно возможное для стены воздействие. Нескольких плиток с ужасным грохотом посыпались на пол. Человек наверху ухнул от неожиданности и молниеносно отпрыгнул от входа. Послышался быстро удаляющийся топот. Человек отличался удивительным проворством, я почти сразу бросился наверх, но успел увидеть только смутную тень, скрывшуюся за каким-то павильончиком парка развлечений.
Похоже, я встретил одно из населяющих Дохлоград существ, которых упоминал Лискер. Не зная, что они собой представляют, я воздержался от преследования. Тем более, его поведение шло вразрез со словами Озмунда, агрессии не было и в помине.
Предоставив незнакомца самому себе, я оценивающе осмотрел площадь. Было тихо. Поредевшие ряды скульптур серели под лунным светом, отбрасывая причудливые тени на плитку. Лавируя между сомнительными шедеврами городской скульптуры, я поспешил к гостинице, темное здание которой нависало над площадью. Лунный свет, хотя освещал путь, сильно нервировал. Игроков разводили по времени, но на сколько? Нельзя было поручиться, что где-нибудь рядом нет засады. В мертвом лунном свете моя фигура отлично просматривалась на практически лишенной укрытий площади. Поэтому я несся вперед, огибая скульптуры, подобно футболисту-дриблеру. Наконец, я достиг границы тени, отбрасываемой зданием, где мог чувствовать себя увереннее, а спустя секунды уже прижимался к стене, восстанавливая дыхание. По-прежнему стояла мертвая тишина, вокруг не было никакого движения, на площади замерли жуткие в лунном свете скульптуры. Не было даже ветра, который мог бы всколыхнуть редкую травку, пробивающуюся между щелями в плитке. Ощущение нереальности было запредельное.
