И в тот же момент запыхавшаяся молодая девушка Лейла, которая служила у Каллена горничной уже полгода, влетела в комнату, замерев у дверей и пытаясь отдышаться.
— Что такое? — насторожился Джаспер и оглянулся на Каллена, который смотрел на горничную, с нетерпением ожидая объяснения.
— Мисс Свон, она не желает идти к завтраку. Я позвала, а она… отправила меня подальше… — произнесла девушка, стоя в проходе.
— Я же говорил тебе! — всплеснул руками Джаспер, поднимаясь со своего места, и поставил бокал на журнальный столик. — И это только начало, Эдвард, дальше будет хуже!
— Подожди! — прорычал Каллен, и, отталкивая Джаспера и Лейлу с дороги и метая молнии, направился к двери этой наглой девушки, которую пригрел под своим крылом — хотя сам уже ненавидел эту идею, но знал, что без неё он жизни больше не представлял. Она явно ведьма или колдунья. Кто же она такая?
Поднявшись по лестнице быстрее, нежели кто-либо когда-то поднимавшийся по этим твёрдым мраморным ступеням, Каллен подлетел к комнате Беллы, подобно реактивному самолёту, и забарабанил по двери с такой силой, что бежавший сзади Джаспер удивился, как петли выдержали такой яростный напор хозяина этого особняка.
— Изабелла, открой дверь, сейчас же! — проорал Эдвард, пытаясь выбить дверь. В его сознании снова всё заволокла ярость, которой он не мог управлять в силу выпитого с самого утра виски.
— Эдвард, двери не виноваты! — напомнил взволнованный Джаспер и, ухмыляясь, взглянул на перепуганную Лейлу, стоящую рядом с ними. — Вы можете идти, милая, приготовьте всё к завтраку, мы скоро спустимся.
Лейла судорожно кивнула и поскорее побежала прочь, не желая ненароком попасть под горячую руку своего босса.
Белла же за дверью не собиралась никому открывать, тем более, когда ей приказывали. Это она и выразила в своей первой фразе вместо приветствия:
— Altezzoso bello, идите прочь, вы не смеете указывать мне, что делать, — заговорила она, и Эдвард снова яростно ударил в дверь, пока до него не дошёл смысл её слов, сказанных на итальянском. Он знал итальянский, французский и испанский в совершенстве, не говоря уже об английском, во всех произношениях, американском или австралийском, даже немного русский, разговорный, конечно.
Она назвала его надменным красавцем — это комплимент или оскорбление? И откуда она вообще знает итальянский? В любом случае, его пыл это остудило, и на лице взыграла улыбка. Ему тут же захотелось поцеловать эту девчонку и затащить в постель, но он с огорчением вынужден был заметить, что это невозможно, пока она заперлась у себя и даже не думает начать ему доверять. А зачем ей доверять ему? И он не должен доверять ей. Она ведь ненадолго здесь, правда?..
