— Пустите! — ору так, что скоро совсем оглохну. — Я должна быть с ним! Энтони!
— Не поможете, не поможете! — словно пчелиный рой вьются вокруг меня и твердят медсёстры, крепко держа под руки и с трудом уводя к комнате отдыха. У них там есть успокоительное, снотворное — то, что они собираются мне вколоть, то, чем собираются меня усыпить… Нет! Не позволю!
Я должна быть с сыном, он умирает прямо сейчас! Если уже не умер…
Неожиданная мысль на миг останавливает меня, и, пользуясь этим, взбудораженный персонал увлекает меня за собой. Когда я вспоминаю, что шанс ещё есть, уже поздно. Дверь захлопывается, и дверной замок громко щёлкает. Не успеваю даже вскрикнуть, как стерильный маленький шприц уже вонзается в мою кожу, и реальность покидает сознание так же быстро, как и пришла в него…
Когда открываю глаза вновь, голова раскалывается так, что каждое движение причиняет боль. Держась за неё, нахожу в себе какие-то призрачные силы встать с дивана в комнате отдыха медсестёр и кое-как добраться до двери. Выглядываю в коридор и вижу там Доктора Маслоу, который сидит на металлическом стуле, отрешённо смотря в окно.
Продвигаюсь медленно — от каждого нового движения будто бы сгорает какая-то часть тела. Резкая боль и слабость по всему организму. Неужели на меня так действуют ужасные новости — моральным истощением?
И всё же передвигаю ноги, потому что хочу узнать, что с моим ребёнком. Хочу увидеть его либо живым, либо мёртвым. Нет сил на другие мысли. Я разваливаюсь на части.
Джеймс совсем не удивлён моему приходу, да и наверняка мой вид его тоже не пугает, он лишь кивает головой на свободный стул рядом с собой.
Морщусь от очередной волны головной боли и опускаюсь на предложенное место, переводя взгляд на доктора:
— Что с Энтони? — вопрос простой, но настолько сложный, что, наверное, я сейчас взорвусь от перенапряжения. Всё затихает, и это давит на изболевшееся сознание ещё сильнее.
— Он жив, — произнося это, мужчина оборачивается на меня, с легкой насмешкой оглядывая моё разбитое естество. — Завтра утром сможете его увидеть, он очнулся.
— Очнулся? — до сих пор не веря своему счастью, преданными собачьими глазами смотрю на Джеймса. Если он врёт мне, я его задушу собственными руками прямо сейчас. Такими вещами не шутят.
— Да, он выстоял в своей битве, он будет жить, — следовало бы хоть как-то улыбнуться или ободряюще похлопать меня по плечу, но мужчина не делает никаких движений, по-прежнему глядя на меня пустым взглядом. От этого взгляда хочется запустить в него чем-нибудь. Неужели он настолько бесчувственный? — Я ждал вас, мисс Мейсен, — он продолжает говорить, а я, нежась в блаженном спокойствие, из-за отсутствия сил не могу даже толком порадоваться за то, что Энтони выжил. Нет, я, несомненно, счастлива, но как же трудно сейчас что-то показать, ощутить. Мой сегодняшний спутник — физическая усталость. Похоже, мне действительно пришло время отдохнуть.
