— Я безумно рад и горд, что вы так защищаете друг друга, — доверительно наклоняясь ближе к мальчикам, произносит мужчина, — и мама, несомненно, тоже рада. Это — истинное лицо любви, когда делаешь все, чтобы дорогого тебе человека не постигло никакое наказание.
Алексайо опускает глаза. Смотреть только на отца — слишком сложно.
— Единственное, что имеет значение, это правда, — со вздохом заверяет Карлайл, — прежде всего и перед всем. Еще на Родосе мы с вами договорились никогда друг друга не обманывать. Я обманул вас хотя бы раз? Я нарушил свое обещание?
— Нет… — эхом смешиваются голоса Ксая и Натоса.
— Вот поэтому я хотел бы от вас такой же верности своему слову.
Танатос, глубоко-глубоко вздохнув, смело кивает отцу.
Он готов. Он понял.
— Я взял этот шарик.
Алексайо, видимо, смирившийся с напоминанием о правиле, как-то разом сникает. Ему будто бы больно.
— Правда влечет за собой наказания…
— Ну а неправда, Эдвард? Это ведь и есть худшее из наказаний, — Карлайл легонько похлопывает его руку, ободряюще улыбнувшись Эммету, — хуже только брать чужое. Мальчики, поверьте мне, все, что необходимо, все, что вам хочется, можно получить законным путем.
Эсми придвигается ближе к мужу, подтверждая его слова.
— Эммет, Эдвард, — она ласкового проговаривает каждое из имен, послав добрую улыбку своим детям, — просто попросите. Шарик или паззлы, конфеты или игрушки, попросите. И у нас никогда не будет больше никаких проблем.
Танатос неловко водит пальчиками свободной руки по меню. Он все еще держится за брата, будто бы их хотят разлучить.
— Диаб говорил, мы — это проблемы…
При упоминании их деда лицо Эсми чуть отдает злостью, а Карлайла — горечью. Но родители оба на удивление быстро берут себя в руки.
— Диаболос говорил неправильные вещи, мальчики. Члены семьи не могут быть проблемой. А вы — наша семья. Неотделимая ее часть.
Ободренный такими словами, с горем пополам, но Натос все же расслабляется. Отодвигается от Алексайо, глядя на mother. Сейчас, почему-то, хочется к ней на руки…
— Никогда не берите чужого, — заприметив направляющуюся к ним снова официантку, напоследок дает указание Карлайл, — воровство — это зло. А вам суждено творить лишь добро.
Девушка останавливается рядом с мистером Калленом, с интересом оглядев его с ног до головы, но смущается своего порыва, заприметив Эсми.
Правда, Натос подмечает, что mother… не ревнует Доброго. Она просто рядом с ним, просто касается его и… совершенно ничего не предпринимает. Она все знает. У нее на пальце золотой кружок.
