— Кушай, мой хороший. И ты, Эдвард. Здесь твой любимый изюм.
Алексайо с удовольствием подмечает, взглянув на свою тарелку, что так оно и есть. Мама помнит.
— Спасибо… — тихо отзывается он, чувствуя внутри плохо сравнимое с чем-либо удовлетворение. Тепло зимой, в снегу. А в жаркой Греции было так холодно…
Впрочем, за сегодняшний день практическим путем становится доказано, что и холод имеет свои преимущества.
Карлайл и Эсми берут сыновей на традиционное новогоднее развлечение — тюбинг — с заметенного снегом холма в поселке. Здесь не так много детей, немного и наблюдателей. Пара женщин из дружеского окружения миссис Каллен улыбаются Эдварду, пара — посылают воздушные поцелуи Эммету, но в принципе, никто не задает лишних вопросов и не смущает Натоса и Ксая. Все будто так, как и должно быть. И родители, веселясь с Калленами-младшими, подтверждают это. У Эдварда не остается сомнений, что они семья. Вчерашние страхи забываются.
После тюбинга, столь захватывающего и вдохновляющего, Карлайл предлагает перекусить в местной траттории. Здесь готовят лучшие брускетте в штате Вашингтон. Эммет не оценивает такой кухни, с большим удовольствием поедая кремовый торт, чем закуску, но все равно остается доволен. Ему приносят фирменную красную трубочку для коктейлей и флажок Италии на пластмассовой подставке. Позже он, вместе со снежным шариком, поставит его на видное место в своей собственной спальне.
Ну а вечером, после гуляний и отдыха в поселке, Каллены возвращаются домой, к своей елке.
Она сияет так же ярко, если не сильнее, чем вчера. В ней можно тоннами черпать вдохновение.
Эсми и Карлайл сегодня не устраивают простых посиделок с любованием фонариками-мечтами, у них есть идея получше — «Монополия». И мальчики, к их удивлению, очень быстро разбираются с правилами.
Магнатом становится Эдвард.
Родители клянутся, что не поддавались ему.
Весь день Алексайо и Танатос купаются в ласке Доброго и Хорошей, что те не ограничивают никакими способами. Улыбки, касания, обещания и приятные сюрпризы — вот какой выходит эта пятница. В ней нет места ни слезам, ни грусти, ни горестям. Карлайл держит свое слово, данное сыновьям — в его доме никто не будет плакать. В его доме страхам не место, потому что все проблемы можно решить, а в обиду бывших Эйшилосов, ныне Калленов, никто не даст.
Но, не глядя на всю восхитительную наполненность и тягучесть дня, все его развлечения, Эдвард, порядком уставший, вертится в постели, не в состоянии заснуть. Ему хочется… сказать. Высказать. Все, что в душе, все, что так согревает сердце… но как? Этот вопрос пока остается открытым.
