Эдвард помнит, как он стоял перед шкафом, пытаясь вспомнить, что сейчас должен сделать. Футболки, костюмы, рубашки — всё висело внутри ровным рядом, нужно лишь было сделать выбор. И то ему было не под силу. И то догадался, как следует поступить, лишь через несколько минут.
Пижама была слишком лёгкой, от дрожи не спасала. Но мужчина боялся, что если разденется снова, пробудет перед шкафом ещё столько же и уже не гарантировано, что вспомнит, зачем здесь вообще стоит.
Он взял подушку и одеяло — машинально, автоматически, без лишних мыслей. Просто взял — подошёл и взял. И в гостиную — причину, по которой не мог оставаться с женой слишком долго, в отличие от всего иного, он запомнил.
А она упиралась, не хотела уходить. Даже плакала вроде как. Глупая какая… с каких пор развитая интуиция не подсказывает, что рядом опасность?
Эдвард всерьез опасался, как бы безумно это не звучало, что, проснувшись среди ночи и забывшись, где находится, легко сможет закрыть беллино личико этой самой светлой мягкой подушкой и держать до тех пор, пока всякое сопротивление не исчезнет…
Это пугало и ошеломляло, даже больше — сводило с ума, но ничего, чтобы побороть это, он предпринять не мог. Не знал, что нужно. Гораздо безопаснее было отправить девушку подальше. И подольше. Хотя бы до утра… вдруг утром что-то изменится?
Эдвард ворочается в своей новой тесной постели, то и дело скользя ногтями по наволочке, издающей отвратительные звуки, но остановиться почему-то не может. Раз за разом вспоминает, раз за разом перебирает какие-то смутные мысли в голове. Такое ощущение, что там — дыра. Черная, как в космосе. Засосавшая в себя всё и всех вокруг. Будет ли возврат, возможно ли его оформить — неизвестно.
Закрывая глаза и борясь с непонятной энергией, спрятавшейся где-то внутри и замаскированной, он пытается заснуть. Двадцать минут, час… часы на стене поворачивают стрелки как ни в чём не бывало, отсчитывая его время. Быть может, хоть они смилостивятся… он слышал, что во сне вспоминается то, что было укрыто даже самой надёжной памятью. И хочет вспомнить. Хочет, потому что знает, что в противном случае может нанести непоправимый вред единственному важному для него человеку. А это уж никак непростительно… что в этом мире, что в другом.
Вокруг темно и холодно. Вокруг — кирпичи и тёмно-коричневая густая грязь в больших лужах. Вокруг витает страх с привкусом отчаянья и, кажется, алкоголя. Сколько же надо выпить, чтобы так…
