— Давай я принесу тебе одежду? — недюжинными усилиями совладав с собственным голосом, предлагает она Эдварду. Нежно гладит посиневшую кожу на его левой щеке, где наверняка останется большой и долго не сходящий фиолетовый синяк. Значит, опасения подтвердились? Драка? Удар в таком случае очень точный. Это не просто случайный парень в подворотне…
— Не надо, — едва слышно отзывается он, качая головой. Медленно встаёт, опираясь об её руки, и нетвёрдым шагом переступает порог душевой кабинки. Белла поднимается следом. Держится за тумбочку умывальника, боясь упасть. Не верится, что этот день мог стать таким за несколько часов. Безудержная радость — и вот оно, безудержное горе. Никогда прежде, даже в самые тяжёлые, самые беспощадные моменты их супружества она не видела мужа настолько разбитым. А то, что причину он упрямо не называл, то, что не делал никаких шагов навстречу, добивало сильнее чего-либо иного.
В их спальне хлопает дверь. Затем скрежет замка — чтобы не потревожила?
Забирая с полки полотенце и выключив душ, девушка садится на край дивана, машинально вытирая мокрые волосы. По щекам бегут уже не сдерживаемые слезы, а руки дрожат всё сильнее и сильнее. Отчаянье, недоумение и тихий ужас — вот что внутри. И ни на что иное места не остаётся.
Эдвард возвращается. С непроницаемым выражением лица, с пустыми серыми глазами, со вспухшей и посиневшей левой щекой. Засохшие корочки крови под губой и бровью выделяются на бледной коже лучше некуда. Пугают.
Правда, самое большое потрясение на сегодня настигает Беллу тогда, когда видит в руках мужа подушку — с их кровати, без сомнения — и одеяло, лежащее в шкафу наготове для новой смены белья. Он держит их весьма уверенно, если не сказать больше. Одеяло-то и вовсе прижимает к своей бежевой пижаме как последнее, что имеет.
— Иди спать, — велит ровным, лишенным любых эмоций голосом. Неживым.
— А ты?..
— Я здесь.
Белла едва ли не до крови прикусывает губу. Ей ведь не послышалось, верно? Он сам сказал…
— Ты не хочешь со мной в одной кровати?..
— Нет.
Удар под дых. Быстрый и болезненный. Отрезвляющий.
— Но почему? Я не трону тебя, если ты не захочешь, обещаю.
Ни слова, ни тон, ни вид жены, глотающей слезы, на Каллена впечатление сегодня не производят. Он выглядит так, словно происходящее вокруг, происходящее с окружающими его людьми не имеет никакого смысла, чтобы заострять на нем внимание. «Вакуум» — вот как это называется. Только вот чего не предполагала Белла, так это того, что Эдвард войдёт в него, отказавшись возвращаться обратно. Даже к ней. Даже теперь, когда плачет.
