Начинает идти мокрый снег, на удивление липкий — дворники не справляются, обзор минимальный даже с противотуманными фарами.
Я жалею, что не послушала Бернарда и Герду, оставшихся в деревушке, и поехала одна. Но ведь мы и так задержались на ледниках больше положенного, и я нарушила обещание Триггви вернуться вовремя — вчера меня в кофейне не было. А еще, я как назло отформатировала память своего мобильного — одним неверным нажатием кнопки. Обидно до боли — стерся его телефон. Как и не было. Может, имей я возможность хоть как-то связаться с ним, все было бы проще.
Ветер звереет. Он удручающе воет между колесами и за стеклом, поддакивая нарастающему количеству мокрого снега. Я теряю контроль над ситуацией и это совсем некстати — понятия не имею о бурях Исландии и о том, как с ними бороться.
Надо остановиться — я уже почти ничего не вижу в лобовом стекле. Только где, черт подери, остановиться в этой пустыне мха? Камни и только. Дорога и только. Взметывающийся вверх порывами ветра вулканический песок.
…И тут я ее вижу. Высокую и длинную красную крышу на прямоугольном доме. Ряд хозяйственных построек с дерном, покрытым мхом сверху, живописно и многообещающе. Белый забор правильным квадратом огибает землю, а ворота со скрипом покачиваются в пространстве. Частная территория, написано на них. Фермерское хозяйство.
Если мне и искать укрытие, то только здесь. На многие километры вокруг ничего мне больше не попадалось, а до Вика не дотянуть.
Я сворачиваю на подъездную дорожку, не поросшую травой, а засыпанную гравием — поскрипывает под колесами. Еду вдоль ограждения к дому, тому самому, с красной крышей.
Очень надеюсь, что все рассказы о дружелюбии исландцев и их готовности помочь несчастным иностранцам — правда. Не могу даже представить, что буду делать, если мне откажут в укрытии. Темно как ночью. Зеленый мох и красновато-серый песок создают впечатление нереальности. А уж ветер… меня едва не выбрасывает из машины, когда пытаюсь выйти, вместе с дверью. Я чудом ее закрываю.
У дома неширокая квадратная веранда — такая же деревянная, как и все вокруг — с лестничкой и перилами вдоль крыльца. У входа коврик «добро пожаловать», кажется, он прибит. Стремительно замерзающими пальцами я с силой нажимаю на звонок.
Раз. Два. Три.
Никто мне не открывает.
Я делаю глубокий вдох, справляясь с истерикой, и пробую еще раз. Знаю, что многие строения в стране населены сезонно, а многие — давно заброшены, и стоят скорее как памятники прошлого для туристов и любознательных местных, чем жилые дома, но терять надежду в моем случае чревато.
