— Накинет, еще как накинет! — поддакивал Патрик и подливал другу пива. — А потом раз! — и у тебя на руках свирель!
— И старый дуб уже цветет трилистником, а Келли падает в мои объятия! Только ты об этом молчок. А то мало ли, наши парни развесят уши и сами решат попытать удачи. Нет уж, эльфийская кляча будет моя, — сурово сказал Финн.
Затем он залпом допил содержимое кружки, хлопнул друга по плечу и, присвистывая, двинулся домой.
А между тем всем в городке было неспокойно: неужто Финн Маккенна, тот самый Маккенна, решил сдаться? Вот уже три дня как его не было не видно, не слышно, и никто не оставлял на подоконнике Келли букеты цветов с утренней росой. Красавице даже стало немного обидно: вот она, мужская натура! Носит цветы гораздо все, а поставь задачу более сложную, и любой мужчина пропадет из виду! Ей до того стало любопытно, что же случилось с Финном, что она подослала свою верную подружку разузнать, в чем же дело. Да только узнать ничего не вышло: из дома никто не выходил и никто в него не входил, а слышно было только негромкое пение да вроде бы в окно видно было, что Финн дома и что-то мастерит, а уж что — неизвестно.
Так и вернулась подружка Келли ни с чем, и уж до того Келли стало невтерпеж, что подумайте только! — она сама решила пойти и разузнать в чем дело. И вот подходит она к дому Финна, а оттуда слышно лишь пение да спина самого Финна видна в окошке. Тогда Келли встала на цыпочки и заглянула в комнату, а на полу Финн и возле ног его лежит длинная-длинная веревка, а он все плетет ее и припевает:
Красавице Келли охота
Чтоб дуб изумрудом зацвел
Маккенна совсем не сдается
И выход уже он нашел
— Эй, Финн- окликнула его Келли, — что это ты мастеришь?
А Финн, даже не оборачиваясь, лишь помахал рукой, и крикнул:
— Готовь свадебный наряд, Келли О’Доэрти, потому что ровно в субботу я заставлю дуб зацвести трилистником!
Такой наглости Келли никак не могла стерпеть. Она тотчас развернулась на своих каблучках, подолом платья подняла в воздух целый столб пыли и пошла прочь, сердито отбивая башмачками по мостовой. А Финн ухмыльнулся да и продолжил работу.
И вот наконец прошло три дня, и веревка была совсем готова. Сумерки опустились на городок, значит: пора! Финн выпил для храбрости пару кружек эля, одел на руку веревку и пошел на тот самый луг, который зарос ромашкой и лютиком и на котором эльфы оставляли пастись своих коней.
Подойдя к лугу, Финн снял башмаки и тихо-тихо пошел в обход, пригибаясь к траве. То и дело он останавливался, внимательно слушая: не слышно ли цокота копыт? Не фыркает ли кто поблизости? Долго так шел Финн, и вот уже прошел и час, и два, а коней все было не видно. И решил Финн лечь вздремнуть чуток, раз уж ему не везет этой ночью. Только он было лег и надвинул шляпу на глаза, как невдалеке послышался перестук копыт, словно к нему по лугу шел огромный конь! Тут Финн подвинул шляпу так, чтобы видеть, кто к нему подойдет, а сам притворился спящим и даже дыхание затаил.
