Вздохнув, Баэльт поправил шляпу и слился с толпой. Мурмин вышагивал рядом с ним, расталкивая людей со своего пути. Мрачноглаз же, заменив веточку плакта, разглядывал дома.
Новый квартал никогда не был особенным. Просто обычный район, где торговцы средней руки снимали дома. Тесные, относительно чистые улочки, мощёные улицы, много лавочек, патруль стражи… Да, такое удовольствие дорогого стоит. Надо подумать, как бы переселить Каэрту сюда. Ей бы здесь понравилось.
Хотя, она не согласится — здесь не получится держать лекарскую лавку. Слишком велика конкуренция.
Вот и хорошо. Баэльту тут не нравилось. Слишком людно.
Они миновали Хлебный Рынок, шумный и кричащий. Хлеба в торговых рядах было не найти — но зато вся площадь была окружена пакарнями.
Рынок шумел и гудел даже в дождь. Горожанки с корзинами метались туда- сюда, выбирая овощи и мясо, мужчины с недовольными лицами ходили между рядами, что- то присматривая, торговцы зазывали покупателей.
Продираясь через толпу, Баэльт и Мурмин оказались у булочной.
Запах выпечки заставил живот Баэльта жалобно заурчать.
— Слушай, ты сейчас собираешься нести книженцию Эрнесту? — поинтересовался Мурмин, облизываясь. Кажется, он тоже был голоден.
— Нет. Он приказал мне её изучить и представить выводы на следующем Торговом Совете.
— Значит, дел на сегодня у тебя нету?
— Нет.
— И у меня. Может перекусим где- нибудь? Я тоже изголодался.
— И выпьем? — Баэльт бросил испытывающий взгляд на Мурмина.
— Ну да. Но не как обычно, не надо так смотреть. Я завязал. Разве что чуть- чуть. Для пищеварения.
Баэльт пожал плечами.
— Почему бы и нет?
— Куда пойдём?
Баэльт бросил взгляд вперёд по улице, где маячил высокий скалистый холм, погребённый под паутиной Торговых Палат.
— «Гостеприимство».
— Там же демонски дорого.
— Ну, зато там спокойно. И хорошая выпивка.
— Тогда быстрее туда!
Баэльт слегка улыбнулся, глядя на друга.
Забавно. Причесавшись, переодевшись и не напиваясь до бессознательного состояния, Мурмин стал выглядеть гораздо лучше. Теперь он не был похож на жалкого нидринга, сломленного жизнью и погрязшего в алкоголизме.
Теперь он был похож на состоятельного нидринга, совсем чуть- чуть надломленного жизнью и предающегося размеренному, более- менее сдерживаемому пьянству.
Они миновали более- менее приличные улицы — Тихую, Дождевую, Омутовую. Прошли Лавочный квартал и Кривой перекрёсток. Всё это время они лавировали между людей в молчании.
Баэльт за это и любил Мурмина. Он знал, когда можно говорить, а когда стоит насладиться молчанием. Жаль, что остальные жители Веспрема не обладали таким же чутьём. Поэтому весь путь Баэльт морщился гулу голосов, грохоту, скрипу, скрежету. И, конечно, проклятому дождю.
