Заляпанный мокрыми разводами пол скрипел под шагами бывшего юстициара. За стойкой, блестящей и лакированной, сидел лысеющий человек в очках, возящийся с бумагами. Он лишь на миг оторвался от дел и взглянул на Баэльта.
А в следующий миг вскочил, как ужаленный. Маленькие глаза в сетке морщин гневно расширились, а старческий зоб задвигался, силясь выдавить из горла слова.
— Я уже отдал всё, что мог! Какого хрена?! — для старика у него был мощный голос. — У меня больше нет ни монеты!
Баэльт приподнял шляпу и смерил его взглядом одного глаза.
— Надо же. Такой приём мне оказывают в первый раз.
Глаза старого ростовщика тут же сузились, а он, недовольно скривив лицо, плюхнулся на место, подняв в воздух облако пыли.
— А, это всего лишь ты, Мрачноглаз. Отойди подальше от стойки — с тебя воды натечёт сейчас…
— Всего лишь я? — нахмурился Баэльт, делая ещё шаг вперёд. — Такое ощущение, что ты рад меня видеть.
Алан Деннетро, вольный ростовщик и в прошлом банкир, проворчал что- то под нос, передвигая к себе бумаги и аккуратно заполняя их.
— Сейчас я тебе даже рад. По крайней мере, ты никогда не обирал меня, будучи юстициаром. В отличие от того ублюдка, что только что покинул это прекрасное место.
— Прекрасное место? — недоверчиво хмыкнул юстициар, показательно обводя взглядом всё вокруг.
— Для меня эта лавка — самое прекрасное место! — отмахнулся Алан. — Сидишь на жопе ровно, раздаёшь золото всяким кретинам, а потом имеешь с этого выгоду. А если кретины оказываются полными кретинами — то посылаешь по их следу Рина. Не жизнь, а сказка!
— Пока в твоей жизни не появляются юстициар, который имеет выгоду уже с тебя, — кивнул Баэльт, криво улыбаясь и затягиваясь плактом.
— Не дыми этой хренью здесь! — закашлялся Алан, стараясь разогнать дым рукой.
— Ответишь на парочку вопросов — и я уберусь быстрее, чем ты скажешь «деньги».
— Деньги, — буркнул Алан и тут же закатил глаза. — Боги. Это мне так долго придётся тебя терпеть?
— Даже дольше, — Баэльт вновь затянулся. — Я пришёл поговорить о Рибуре. Точнее, о его смерти.
— Рибур? Рибур Должник? — вытаращился из- за очков Алан.
— Именно он.
Откинув голову, ростовщик издал звук, который можно было принять за кашель. За всю свою карьеру юстициар видел много реакций на чью- либо смерть. Слёзы, изумление, страх, равнодушие…
Но хохота он ещё не видел.
— По- твоему, это смешно? — проскрипел он.
— Это ужасно смешно! — сквозь хохот выдал Алан, вытирая проступившие слёзы с сухой старческой кожи. — Херольд! Херольд!
