Мне отчаянно хотелось ударить его коленом в пах, но такие маневры требовали стопроцентной уверенности в успехе. Барроу продолжал жечь меня глазами, еще сильнее сдавливая руку. Затевать с ним поединок, когда моего единственного союзника нет в лагере, было бы глупо.
– Барроу!
Окрик возымел действие. Его пальцы ослабили хватку. Барроу сощурился, вглядываясь в дождь. Я тоже повернулась и увидела невесть откуда появившегося Докка.
– Отпусти девочку, Барроу, – спокойно произнес Докк.
Голос его, как всегда, был негромким и приятным, но в нем отчетливо звучали властные нотки, призывавшие к вниманию. После Хейдена Докк был вторым человеком, чьи распоряжения выполнялись сразу и без возражений. Барроу выпустил мою руку и отступил. Я наградила его сердитым взглядом и сложила руки на груди.
– Чую, скрывает она от нас что-то, – буркнул Барроу.
– Я уверен, так оно и есть, – с прежним спокойствием ответил Докк. – Но это не значит, что она для нас опасна.
Я мысленно поблагодарила Докка за помощь. Барроу проворчал что-то, чего я не разобрала за шумом дождя, метнул на меня еще один сердитый взгляд и зашагал обратно.
– Спасибо. – я повернулась к Докку.
Я терпеть не могла принимать помощь, но его появление оказалось как нельзя кстати.
– Тебе нельзя мокнуть под дождем, – сказал Докк, не обращая внимания на мою благодарность. – Идем ко мне.
Я кивнула, стараясь не чувствовать себя малышкой, которую отчитали за провинность. Мне не оставалось ничего иного, как последовать за Докком в больницу. Может, он там и жил? Сколько мы ни приходили, Докк всегда оказывался на месте. Мы молча шли по раскисшим дорожкам. Дождь не желал прекращаться. Докк пропустил меня внутрь, протянул полотенце и только тогда заговорил.
– Лучше бы ты ждала Хейдена в хижине.
Я сразу вспомнила слова Хейдена, и временно отступившая тревога нахлынула снова.
– Не могла я там оставаться, – призналась я, сев на табурет возле рабочего столика.
Докк уселся с другой стороны и внимательно смотрел на меня. Я старалась вести себя так, словно ничего не произошло, и добросовестно вытирала мокрые волосы. Кончилось тем, что полотенце намокло, а волосы ничуть не стали суше. Прекратив это бессмысленное занятие, я опустила полотенце на стол.
– Ты тревожишься за Хейдена.
Я моргнула, перестав дышать.
– В общем-то, нет… За всех троих.
Мои слова были правдой и в то же время – отъявленной ложью. Разумеется, я хотела, чтобы все они благополучно вернулись. Но Хейден стоял на первом месте. Докк продолжал всматриваться в мое лицо, затем что-то пробурчал.
