– Да, папа. Я всегда буду храброй.
– Грейс?
Кто-то позвал меня по имени, вырвав из воспоминаний и вернув в сегодняшнюю реальность. Я сердито моргала и озиралась, отыскивая того, кто меня окликнул. Это оказался Хейден.
– Прости, ты что-то сказал? – как можно непринужденнее спросила я.
Сердце, растревоженное воспоминаниями, пыталось выскочить наружу. Но отца с девочкой уже не было. Он благополучно унес спящую дочку домой, как мой отец когда-то меня.
Хейден внимательно смотрел на меня и, как мне показалось, слегка хмурился. При его потрясающей наблюдательности он заметил, что́ со мною сделала вполне обычная сцена: отец, несущий домой свою маленькую дочь. Этого я и опасалась.
Хейден не купился на мою наигранную непринужденность.
– Я спрашивал, не пора ли и нам домой?
– Конечно! – с нарочитым энтузиазмом ответила я. – Идем.
Он лишь сощурился и кивнул. Потом проворно встал с бревна. Я тоже встала и улыбнулась, увидев у него в руках картину Джетта. Мы молча шли среди разбредающихся участников праздника. Хейдену кивали, он кивал в ответ. За весь путь до хижины он не произнес ни слова.
Обстановка ощутимо изменилась. Веселость сменилась легкой грустью, затронувшей нас обоих. Как бы я ни старалась, мне было не прогнать детского воспоминания, внезапно прорвавшегося из прошлого. Решив остаться с Хейденом, я ни единого мгновения не пожалела об этом. Но сейчас, идя по темному лагерю, я ощущала то, что называют дурным предчувствием.
Правильно ли я поступила, решив остаться здесь? Каждое мгновение, проведенное с Хейденом, усиливало мою привязанность к этому парню. Я все глубже втягивалась в наши отношения. В таком блаженстве можно было не обращать внимания на вопиющий факт: жить с Хейденом в его лагере означало проститься с надеждой еще когда-нибудь увидеть родных. Я и раньше знала об оборотной стороне своего решения, но вплоть до этого вечера не ощущала разрыва связей с прежней жизнью. Воспоминания вроде накатившего недавно останутся лишь воспоминаниями.
А новых воспоминаний уже не будет… точнее, они будут, но не те, что можно разделить с семьей. В сердце возникла тупая боль. Мне стало по-настоящему грустно. Когда я выбирала новую жизнь, выбор казался мне совершенно правильным. По большей части он таким и остался. Но к нему примешивалась горечь.
Я проглотила комок, застрявший в горле. Мы подошли к хижине Хейдена. Он открыл дверь и вошел первым. Я поймала на себе его опечаленный взгляд, словно он чувствовал мой внутренний слом, который я старалась замаскировать. Представив, каково ему, я решила всеми силами противиться лезущим мыслям. Меньше всего мне хотелось, чтобы Хейден испытывал чувство вины и думал, будто это он повлиял на мое решение. Где-то так оно и было: если бы не Хейден, я бы ни за что не осталась в Блэкуинге.
