— Приготовь простыню! — приказала она, сбрасывая свое легкое одеяние. — Сегодня я недолго буду сидеть в ванне, — и, прекрасная, как богиня, она вошла в теплую воду.
Немое восхищение охватило Федора, когда он, закутав свою прекрасную госпожу в мягкое полотно, вытер ее красивое тело и набросил на ее прелестные плечи длинную, мягкую шубу, которую она всегда одевала после купанья. Затем он встал на колени у мягкого кресла, в котором она отдыхала, и, в смирении, приник губами к ее голым ногам, прежде чем одеть на них сандалии.
— Григорий, пойди к барышне и скажи ей, что я прошу ее прийти в гостиную! — приказала баронесса, приводя перед зеркалом в порядок свои прекрасные, золотистые волосы.
— Слушаю-с, госпожа!
Напоминание о его молодой истязательнице вызвало в нем дрожь.
Он ненавидел эту жестокую, надменную девушку, приказавшую несколько дней тому назад избить его с изысканной жестокостью. Он боялся ее близости.
Герта фон Геслинген приняла его не особенно милостиво. Она, по-видимому, собиралась на прогулку верхом. На ней было черное, туго облегавшее ее грациозную фигуру платье и мягкая фетровая шляпа. У нее в руке был хлыст. На ее маленьких, узких ногах красиво сидели элегантные сапожки амазонки с блестящими шпорами и высокими каблуками. Она слушала коленопреклоненного слугу, нахмурив лоб: ей очень не хотелось идти теперь к тетке.
— Ты пришел кстати, парень! — крикнула она, махая хлыстом. — Нагнись и посмотри, почему качается левая шпора. Скорей, негодяй!
Она нетерпеливо топнула звенящим сапогом, и он тотчас же подчинился приказанию молодой дамы.
— Ну, поспеши же, лентяй.
Федор осмотрел шпору и нашел, что был сломан язычок, которым шпора прикрепляется к каблуку. Он лежал в ногах молодой девушки и поправлял ее элегантную обувь, а она стояла, жестокая и прекрасная в своем платье амазонки. Глядя на ее стройную фигурку, он впервые ощутил смущение от ее близости и не мог отделаться от какого-то смешанного чувства страха и наслаждения.
Герта фон Геслинген поглядела нетерпеливо на слугу, все еще возившегося с сапогом.
— Скажешь ли ты мне, наконец, что случилось? — спросила она гневно.
Он объяснил ей.
— Отломан? — сказала она в прежнем тоне. — Не мог ты мне раньше сказать об этом, невнимательный негодяй? Ты ведь знал, что я на днях поеду кататься? Ты опять хочешь порки? — И она в бешенстве ударила его несколько раз хлыстом по спине. — Подожди, лентяй, я отучу тебя от забывчивости, — и еще раз хлыст свистнул в воздухе. — Оторви обе шпоры и принеси мне их в полном порядке через полчаса, а то я позову Сабину с каучуковой плеткой. Ты меня знаешь!..
