— Чего вам тут надо? — спросила она. — Это же всего лишь капуста, и кочаны совсем маленькие!
— Не принесу хоть овощей — дома есть будет нечего, — ответила девчонка.
— Мне тоже, — добавил Седьмой.
— Да разве ж вы не устаёте целыми днями по огородам бегать?
— Устать — это ничего, лучше побоев, гораздо лучше! — сказала девчушка.
— Угу, — согласился Седьмой.
Тётка тяжело вздохнула, выбрала у себя в корзине несколько крупных кочанов и дала им обоим, теперь их корзиночки были полны доверху. Девчушка была так счастлива, что без конца смеялась. Седьмой не смеялся, но в душе ликовал.
Потом они познакомились. Девчонку звали Гоугоу. Она жила у моста Саньяньцяо. В семье она была Пятой. Когда она родилась, отец, увидев, что опять девчонка, заорал на мать:
— Может, довольно уже девчонок?
— Довольно, довольно! — поспешно ответила мать.
Они повздорили, а потом решили так и назвать малышку — Гоугоу.[8] И хотя оба сошлись на том, что детей им «достаточно», отец не разрешил матери перестать рожать. Так у Гоугоу появились ещё две сестрички.
— Мама опять беременна, — поделилась Гоугоу. — Все говорят, будет мальчик. А то у нас в семье уже «Семь небесных фей».[9] А чтобы получилось «Восемь бессмертных пересекают море», кто-то обязательно должен быть другого пола!.[10]
Седьмой то и дело сталкивался с Гоугоу, потом они договорились ходить собирать овощи вместе и с тех пор каждый день встречались у железной дороги. Гоугоу всегда щебетала без умолку, Седьмой уже стал подозревать, что она птичка-оборотень. Стоило Гоугоу увидеть Седьмого, как она начинала радостно трещать обо всём подряд, а Седьмой спокойно и умиротворённо слушал; ну, поначалу не так уж умиротворённо, потом привык, а потом ему даже стало нравиться. Вот если бы сестра Сяосян была такой же, как Гоугоу! Гоугоу была ровесницей Сяосян, на два года старше Седьмого. Только Сяосян даже внимания на Седьмого не обращала, точнее, иногда обращала — и тогда Седьмого наверняка ждали неприятности. Как-то вечером, когда отец уже изрядно нализался, Сяосян тут как тут, давай рассказывать, мол, Седьмой сегодня бегал к соседу, Бай Лицюаню, плакал-рыдал и звал его «Папа!», а тот дал ему конфетку! Отец взбесился: стукнув рюмкой по столу, он заорал:
— Седьмой! Ну-ка, вылезай!
От страха у Седьмого подкосились ноги, и он на карачках, словно собачонка, подполз к отцу. Отец ботинком приподнял его подбородок:
— Ты, маленький ублюдок! — и пнул его так, что мальчик просто отлетел.
