— А он никогда не называл вам своего настоящего имени?
— Он представился мне Джоном Смитом.
— И вы поверили.
— Да.
— А если бы он сказал вам, что его зовут Джоном Доу?
— Послушайте, мистер, я поверила бы ему, даже если бы он назвал себя Иосифом Сталиным. Ну, и что вы на это скажете?
— Неужто это было так здорово и прямо сразу? — спросил Карелла.
— Именно так оно и было.
— А чем он зарабатывал себе на жизнь? — спросил Карелла.
— Он не работал уже. Получал какую-то небольшую пенсию или социальную страховку.
— А как же форма?
— Какая форма? — впервые на лице Лотты Констэнтайн отразилось удивление.
— Форменная одежда. Та, которую кто-то снял с него и засунул в печь для сжигания мусора.
— Понятия не имею, о чем вы говорите.
— Вы никогда не видели его в форменной одежде?
— Никогда.
— А была ли у него какая-нибудь работа? Ну, прирабатывал он где-нибудь в дополнение к пенсии? Может, он был лифтером там или еще кем-нибудь?
— Нет. Иногда я… — она прервала себя.
— Да?
— Нет, ничего.
— Вы давали ему деньги? Именно это вы собирались сказать?
— Да.
— А где он жил, мисс Констэнтайн?
— Я… я не знаю.
— Как это так, неужто вы…
— Я не знаю, где он жил. Но он… но он часто приходил сюда.
— И оставался здесь?
— Иногда и оставался.
— И как долго?
— Ну… самое большее… он тут оставался, это было, когда он пробыл здесь две недели.
— Питт знает об этом? Лотта пожала плечами.
— Не знаю. А какая разница? Я — хороший постоялец. Я живу безвыездно в этом отеле целых четыре года — с первого же дня, как приехала сюда. И какая кому разница, если старый человек… — она оборвала начатую фразу и снова поглядела прямо в глаза Карелле. — И нечего пялить на меня глаза, будто я вам Лолита или еще там кто-нибудь. Я любила его.
— И он никогда даже не упоминал при вас о форменной одежде, так ведь? И не говорил ни о какой работе?
— Он говорил о каком-то дельце.
— И что же это было за дельце? — спросил Карелла, наклоняясь к ней поближе.
Девушка уселась поудобнее.
— Он не говорил, в чем оно заключается.
— Но он упоминал о каком-то деле?
— Да.
— Когда это было?
— Когда мы в последний раз с ним виделись.
— А что конкретно он тогда сказал?
— Он только упомянул вскользь о том, что у него намечается какое-то дельце с глухим.
Они сидели сейчас в глубоких мягких бархатных креслах, в богато убранном вестибюле за низким кофейным столиком, и вдруг показалось, что вокруг воцарилась мертвая тишина.
— С глухим? — спросил Карелла.
— Да.
Он глубоко вздохнул.
— А кто этот глухой?
