— Не увидят, — часто и шумно задышал от волнения Даниил. — Не увидят, дорогая моя! — И попытался прикоснуться к её щеке горячими губами.
Аксинья отшатнулась:
— Не надо, Данилушка, не надо!
Даниил немного остыл и, хотя сердце и продолжало гулко колотиться в груди, заговорил уже более спокойно:
— А давай, Аксиньюшка, на лодке покатаемся. Посмотри, погода какая замечательная!
— Нельзя вдвоём, Данилушка, — прикусила губку Аксинья. — Что люди подумают? А вот завтра праздник Ивана Купалы[43], мы с девчонками и парнями пойдём на тот берег в лес и там погуляем.
— А тогда давай нынче с твоими подружками и моими друзьями на малом ушкуе по реке покатаемся. На другой берег сплаваем, дров заготовим для Купалиных костров, к празднику как следует приготовимся. А ночью гулять будем, через огонь попрыгаем, от грехов очистимся.
Аксинья снова опустила глаза, щёки опять покрылись румянцем. От смущения красавицы у Даниила перехватило дыхание, и он тоже покраснел.
— Я щас! А ты иди в свой терем и зови подружек. Только самых близких, чтоб в один ушкуй поместились...
Через некоторое время лодка была готова к отплытию. В неё влезли несколько пар молодых людей и, весело разговаривая, с шутками-прибаутками отплыли к левому берегу Воронежа. И не знали отроки и девки в тот счастливый час, что рвутся уже снова на их землю татары, а передовой отряд о десять коней вышел к реке и потревожил князя Святослава. Ватага ушкуйников слышала крики и далёкий шум на обоих берегах Воронежа.
— Святослав Иванович с дружиной резвится, — сказал кто-то из молодёжи.
Княжич Даниил, которого иногда уже звали князем Воронежским, улыбнулся. Любил он дядю. Умным, добрым и красивым казался тот племяннику. И он действительно был таким, это признавали даже недруги князя. «Жаль убивать этакого красавца», — вымолвит позже... Но нет, это будет потом. Это будет развязкой трагедии. А начало её — вот оно.
Не знал княжич Даниил, что не резвится князь Святослав Иванович, а встретил опасность на берегу любимой реки, и что сражён уже стрелой ногайской дружинник Никита, и что насылает на земли славного Черлёного Яра мучителей и убийц алчущий крови и золота бесермен[44] Ахмат. Не знает об этом Даниил Александрович. Рождённому в относительно спокойное время, ему хорошо со своей Аксиньюшкой, её подружками и отроками-друзьями, боярчатами воронежскими...
Вот и левый берег, пологий. Лодка с размаху ткнулась в песок. Девичий и ребячий гомон огласил лесную чащобу, распугав зверей и птиц.
