Митька помыл руки, заглянул в зеркальце, торчащее из кабины, подмигнул себе — был, видно, всем доволен.
Яшка попросил мать, чтоб не провожала. Зачем идти ей, на людях слезы расходовать?
Пока ехали по селу, всех собак поставили на ноги. Ребята знали всю слободскую псарню поименно. А Митька поглядел на ребят и сказал, когда они уже за село выехали:
— Я грю, чем село в первую очередь от города отличается? Тем, что городские собаки за машинами не бегают и не лают на них — привыкли.
Яшка сидел задумавшись. Его полные губы были плотно сжаты. На подбородке обозначилась ямочка. Его, по мнению Антона, ничем не удивишь. Он не только на автомобиле, но и на поезде, и на пароходе, и на чем только ни ездил. Он сам в Киргизию ездит.
Антон — другое дело. Он дальше районного центра Петропавловки не был, да и то повезло только потому, что заболел скарлатиной, и мать со слезами оставила его там в больнице ровно на три недели. Петропавловка — тоже село, но школа там двухэтажная. Кроме того, по утрам, в открытое больничное окно там слышны далекие паровозные гудки, которые долетают с попутным ветром со станции.
Проехали кладбище, поросшее барбарисом, проехали школу. Слева показался подгорелый ветряк. Глядеть на него — одна печаль. Антон отвернулся.
С обеих сторон к грейдеру подступают и тянутся к машине клены. Вот большой мост через Самару.
Яшка улыбнулся. Вспомнилось ему, как ходил он здесь по перилам. С одной стороны у него мост, а с другой — далеко внизу — окованные угловым железом ледорезы. Кроме Яшки по этим перилам никто не решался бегать. Антон пробовал. Кружится голова и тянет в пропасть.
За рекой начинается другое село, другой мир. Одно название чего стоит — Александрополь. Такого названия больше нет нигде. Если Митька повернет направо, они поедут по той самой улице, на которой пять лет назад жил с отцом и матерью Антон.
Из-за кустов бузины смотрит на Антона знакомая хата. В эти окна он целыми днями, сидя под замком, глядел на улицу. Старший брат ходил в школу, мать и отец работали. Особенно было страшно зимой. В трубе гнусавил ветер, а во двор забегала огромная собака — вылитый волк.
Вот здесь, на перекрестке, как-то зимой пятилетнего Антона свалил ветер, когда он один шел к отцу в кузню. Снег быстро укутал его, Антон начал согреваться, становилось тепло и совсем не страшно. Потом кто-то подобрал его и отнес к отцу. Антон сидел на бревнышке у горна и следил глазами за искорками, улетавшими к черному потолку.
