— Я ещё не стал для тебя дичью, чтобы просить о смерти! — гордо сказал аспирант. — Мы будем сражаться! Стреляй первым!
— Но первым должен стрелять ты!
— Оружие менгитов (чужаков, «ненастоящих» людей) не сделает слабого сильным! А ты слаб и ничтожен! Я обойдусь с тобой не как с дичью, а как с женщиной! Люди тундры узнают об этом и будут смеяться! Они скажут...
Те, кто изучал таучинов до начала коллективизации (и деградации), дружно отмечали, что мужчины их чрезвычайно вспыльчивы и в гневе неукротимы. Кириллу не пришлось мобилизовывать весь свой скудный запас оскорблений — кремнёвка оказалась вскинутой к плечу, ствол направлен ему в грудь. Раздался щелчок. И всё.
Несостоявшийся убийца и грабитель недоумённо уставился на своё оружие.
— Ты забыл отодвинуть вон тот предмет, — подсказал и показал Кирилл. — Вот так — пальцем. Попробуй ещё раз!
Теперь полка была открыта, и сердце мишени пропустило один удар. Но всё обошлось и на этот раз — просто щелчок.
— Ничем больше помочь не могу, — честно признался Кирилл и вскинул собственное ружьё к плечу.
За свою жизнь он сделал из такого оружия от силы десяток выстрелов. Тем не менее его умения хватило, чтобы с расстояния в пять-шесть метров перешибить картечью древко копья, вертикально торчащего из снега рядом с хозяином. На хозяина стало жалко смотреть: мало того, что его не послушался «огненный гром» менгитов, он вообще остался безоружным перед противником!
Надо сказать, что положение Кирилла тоже оказалось незавидным: «Исследователи не раз отмечали, что таучины, да и другие народы Северо-Востока, «на смерть лёгкие». Они её не боятся и видят в ней выход из разных житейских трудностей. Сейчас мужик попросит смерти, а я ещё не созрел для убийства. Но отказывать в такой просьбе не положено — и что будет?»
Однако учёный недооценил мужество северного воина — оторопь прошла довольно быстро, гнев вернулся, и кремнёвка полетела в снег.
— Дай мне его! — прорычал несостоявшийся стрелок, и подручный подал ему нечто удлинённое, в замше и с подобием бахромы.
Кирилл успел только удивиться, откуда данный предмет у него взялся, и подумать, что это, наверное, здоровенный тесак в ножнах. На этом первая серия боестолкновения кончилась, и началась вторая — из чужого лагеря послышались крики.
Оба воина завертели головами. Кирилл переломил ружьё, вытащил пустую гильзу, вставил новый патрон и тоже стал озираться. Близорукостью он не страдал, да, собственно говоря, чтобы разглядеть оленьи упряжки вдали, орлиного зрения и не требовалось. Их было пять штук, и они довольно быстро приближались. «Наверное, их-то я и видел сверху, — подумал аспирант. — Как людно стало в здешней пустыне!»
