Пруссаки тогда еще не вступили на Аврон. Для дела разрушения вполне хватало и французской ариии, и она поработала здесь на славу.
Не в силах сдержать волнения, я все пытался что-то втолковать Марте, показывал ей скамью, крючок, трещину, окровавленный кусок старого наличника, но она не слушала. Все это было для нее только старым железом, камнями, пеплом. Дома, даже убитые снарядами, не трогают сердца девиц, выросших в парижских предместьях. Поэтому я страдал в одиночку, что-то говорил (должно быть, вслух), метался во все стороны, обезумев, как та белая птица, которую притягивает лесной пожар.
Я подобрал остатки нашего урожая -- схватил с грядки кочан капусты, яблоко в саду... Видно, y тех, кто жжет, разрушает, волчий аппетит!
Марта ждала меня y порога, она лежала ничком на травке, погрузив руки до локтя в ручеек, вслушиваясь в шум воды, вдыхая запах мяты, наслаждаясь свежестью, чистотой, которую она черпала полными пригоршнями, впитывала всей кожей. Вскочив на ноги, она схватила меня за запястья, развела мои руки и ласково сказала:
-- Капуста-то гнилая, a яблоко-то червивое.
Шесть часов утра.
Рассвет заявил о себе внезапной сыростью и холодом. Марту снова сморил сон. Квартирмейстер с физиономией, распухшей от неумеренных возлияний, внезапно обнаружил y габиона это крепкое и в то же время такое хрупкое тело: Марта спала, скрестив на груди руки, положив голову на мешок с землей. Он скинул с себя куртку и, поймав глазами мой одобряющий взгляд, осторожно прикрыл тяжелой курткой нашу бельвильскую простушку и подошел ко мне.
-- Кружечку кофе?
-- Спасибо, я уже пил.
-- Кофе невредно и повторить.
Говорит он по-простонародному. Сам из Тулона, звать Пеластром.
Устроившись на оси орудия, обняв рукой ствол пушки, моряк затягивает:
B трюме табак перевозят...
Однако этот моряк, видать, бывалый. Неудобная поза для него привычна, a песня их, матросская.
Водку вливают в глотку. O-ля, o-ля, xo-xol
Голос y него совсем молодой, и грустный напев звучит от этого еще более уныло.
-- Сестренка, что ли? -- спрашивает квартирмейстер Пеластр.
-- Нет.
-- Тогда поздравляю.
Капитан Ле Ганнидек счел необходимым предупредить меня:
-- На заре открываем огонь.
-- Грохота я не боюсь.
-- Оно верно, но крупповские тоже будут стрелять.
Словом, решать должны мы сами. Я посоветовался с Мартой: уезжать нам? Она только плечами пожала:
-- Разбуди меня, когда начнется.
-- Сама дроснешься!
Ho она уже снова погрузилась в глубокий сон, уткнувшись в мешок с землей.
