— Отличные вопросы. Хотел бы я знать ответы.
— Что вы имеете в виду?
Он дернул запонки, вытащил каждую и бросил на умывальник, прежде чем расстегнуть воротник и манжеты.
— К счастью для вас, хозяин дома не видел, как вы пробираетесь в мою спальню, словно леди сомнительной добродетели. Знаете, Малкольм в определенной степени ханжа. Он был бы страшно шокирован, если бы знал, что вы сейчас здесь.
— Он будет куда более шокирован, когда понадобится лечить вас от травм. Травм, которые я нанесу, если вы не начнете отвечать на вопросы.
Вопреки желанию, Тибериус издал короткий смех.
— Боже, я был прав, что привез вас.
Он снял рубашку. Его мускулатура была не такой впечатляющей, как у Стокера, но сама по себе великолепна. Старший брат Стокера был длинным и изящно чувственным, как статуя Праксителя[13], и при других обстоятельствах у меня зачесались бы пальцы, чтобы обнаружить, являлось ли это мраморное совершенство столь же твердым, как и выглядело. Виконт набросил халат из черного шелка и завязал пояс вокруг талии.
Тибериус указал на кресла у камина.
— Не желаете расположиться более комфортно? Или вы бы предпочли кровать?
Для себя Тибериус выбрал кровать, устроившись на подушках и призывно похлопывая по одеялу.
Я осталась там, где была.
— Тибериус!
Он тяжело вздохнул.
— Очень хорошо. — Виконт сложил руки за головой и уставился на балдахин кровати. Ткань, скорее всего очень дорогая, была замысловато плиссированна и собрана в сложную звездную форму. — Повторю то, что вы уже узнали сегодня вечером. Три года назад Розамунда и Малкольм Ромилли поженились здесь в замке. В день их свадьбы Розамунда исчезла, по-видимому, в свадебном платье и фате.
— По-видимому?
— Никто не видел, как она ушла, — декламировал он монотонно. — Свадебный торт был оставлен портиться, гирлянды цветов роняли лепестки. Все это ужасно напоминало мисс Хэвишем[14]. Наконец Малкольм согласился принять факт: она ушла и не вернется. Теперь, обнаружив эту ужасную сумку, Ромилли решил, что хочет докопаться до истины. Он собрал единственных людей, которым, по его мнению, может доверить расследование проблемы.
— Почему бы не обратиться к полиции?
Тибериус изобразил насмешливый ужас.
— Полиция? Моя дорогая Вероника, полиция была рада повесить его за убийство, только без тела было бы довольно сложно. Они не скрывали своих подозрений, один или несколько из них говорили с прессой — с катастрофическими результатами. В то время вы и Стокер были за границей, но поверьте мне, я редко был свидетелем более жестокого потрошения со стороны газет. Довольно было прочитать одну, чтобы убедиться: Малкольм — нечестивая комбинация Синей Бороды и Генриха VIII. Скандал едва не уничтожил его. Вот почему он капризничает, требуя, чтобы я был осторожен с любыми лондонскими запросами. Из-за страха, что все грязь может быть снова вытащена.
