— Конечно, вы имеете в виду пикси[6], Хелен, — с улыбкой поправил Малкольм Ромилли. — В конце концов, мы являемся частью Корнуолла.
Ее ответный взгляд был ровным и долгим.
— Как скажете, Малкольм.
В комнате были странные потоки напряжения, кружившиеся и вихрившиеся вокруг нас. Но прежде чем я поняла, что все это значит, миссис Тренгроуз появилась в дверях.
— Ужин подан.
Стол был сервирован прекрасным серебряным сервизом. По центру стола шла линия искусных гирлянд, щедро перевитых полосатыми красно-белыми розами, наполнивших воздух благоуханием. Прежде чем я успела отметить их красоту, появилась взволнованная дама лет тридцати, с поспешным извинением скользнувшая на место рядом со Стокером.
— Мертензия, — сказал Малкольм Ромилли с намеком на обличение.
— Я знаю, Малкольм, но я собирала плоды шиповника и совсем потеряла счет времени.
— И, видимо, зеркало тоже. Ты даже не сменила платье! — съязвила ее невестка с улыбкой, которая не вполне соответствовала словам.
Мертензия Ромилли с явным удивлением посмотрела на свое хлопковое платье в полоску.
— Не заметила. Но я вымыла руки, — живо добавила она, сверкая ладонями, покрытыми царапинами и старыми шрамами, но скрупулезно чистыми.
Хелен Ромилли бросила взгляд на неопрятные волосы Мертензии и слегка вздохнула, прежде чем вернуться к своему супу — восхитительному грибному консоме, поданному в крошечных супницах. Малкольм представил нас, и его сестра посмотрела на Тибериуса.
— Я помню вас.
Тибериус наклонил голову.
— Мисс Мертензия. Всегда приятно возобновить наше знакомство
Затем мисс Мертензия пристально посмотрела на Стокера. Она сильно покраснела, и я подавила вздох. Я видела все это раньше. Женщины, особенно с оригинальными вкусами, неизменно увлекались им. На ум пришла метафора с участием мотылька и пламени. Стокер был безупречно добр в этих ситуациях.
— Догадываюсь, вы страстный садовод, — рискнул обратиться он. — Мне бы очень хотелось увидеть ваши сады, пока я здесь.
Она моргнула и снова покраснела, пробормотав что-то неразборчивое в ответ. Стокер занялся своим супом, и она повернулась ко мне.
— Вам нравятся сады, мисс Спидвелл? — спросила она, проницательно глядя на меня.
— Только потому, что они предоставляют убежище для моих бабочек.
Она шмыгнула носом и отдалась еде с энтузиазмом рабочего, который долго и усердно трудился, в поте лица зарабатывая свой хлеб. Я поняла, что мисс Мертензия, без сомнения, делила людей на «садовых», которых стоит знать, и «несадовых», которых явно знать не стоило.
